– Говорил, – соглашается она. – Но я надеюсь… Надеюсь, что ты передумаешь.
Возможно, мне только кажется, что ее ответ на самом деле к еде не относится. И что уже сейчас вот так, между строк, мы говорим о том, что гораздо важнее.
О нас.
Сжав ладонь, заставляю ее обернуться. На ее губах улыбка, но она тлеет, как свечи, свет которых рассеянно льется из кухни. Пытается сделать шаг, увести меня за собой – не выходит.
Ужин, свечи, вино – романтика, которой ей бы хотелось. И которую я дать не могу.
Искать слова бессмысленно, любые сильно ударят. Поэтому говорю прямо, как есть.
– Марина, нам нужно расстаться.
Улыбка на губах еще держится, в глазах удивления нет: знала. Ее пальцы сжимают мои с такой силой, как будто она рассчитывает, что они могут сплавиться вместе.
– Прости…
Херовое извинение. Хуже только молчание. Которое ударяет в барабанные перепонки.
– Ты… – Она отпускает мою руку, обнимает себя за плечи, будто ей холодно. – Это из-за меня? Из-за того, что случилось?.. Он не успел, Лука, я же говорила, что он не успел!
Ее глаза огромные, и в них не боль, а безмерное чувство вины. Не хочу думать, какие сейчас у нее проносятся мысли, скорее всего тот же бессмысленный мусор: сама виновата, сама все испортила, если бы не…
– Дело не в тебе, Марин.
Зажмуривается, качает головой, растирает плечи ладонями. Я вижу, что она начинает дрожать.
– А в ком тогда? – Вскидывает глаза. – В ней?
– Нет. Дело во мне.
Она делает резкое движение головой – не верит, не хочет, не принимает услышанное. Волосы разметаются как морская пена и частично скрывают лицо. Смахнув их, склоняет голову набок.
– Ты обещал, что для нас ничего не изменится. Помнишь?
Помню.
Тогда я и правда так думал. Нужны ли ей мои оправдания? Сомневаюсь. Они ничего не изменят.