Слезы, блин… она точно плакала…
Честное слово, лучше бы у нее на лице была снова халва!
– Впустишь? – спрашиваю сам, потому что хозяйка квартиры пребывает в какой-то прострации, рассматривая кота.
– А? Да, конечно.
Она отходит в сторону, ну и, чтобы можно было свободно передвигаться, я вручаю игрушку ей. На секунду в ее глазах мелькает удивление, а потом она обхватывает кота двумя руками и утыкается в его макушку.
– Спасибо, он…
– Стремный, знаю.
– Очень красивый, – улыбнувшись, продолжает она. – Мягкий, пушистый. Спасибо, Лука.
А теперь застываю я.
Не потому, что она впервые называет меня по имени – эта сентиментальная чушь для девчонок. Просто она так трогательно улыбается, а еще эти остатки слез у нее на лице. Хочется обнять ее, утешить, а еще дать кому-нибудь в морду.
– Это на кухню?
Мой голос звучит жестче, чем я бы хотел. Но быстро нас обоих возвращает на землю. Разрывает зрительный контакт, тишину и неловкость.
Но, увы, ненадолго.
Она переводит взгляд на пакеты в моих руках и недоверчиво выдыхает:
– Это… все мне?
Дать кому-нибудь в морду хочется все сильнее. Откуда в ней эта неуверенность? При такой внешности и легком характере у нее должна стоять очередь из желающих подарить ей или цацки, или машину. А она реагирует на пакеты с продуктами так, будто в них драгоценности. И собиралась родить от безымянного донора.
Чую, где-то близко собака зарыта. Может, та же самая, что отбила у нее желание даже приблизиться к мотоциклу.
– Это не только тебе. – Киваю на ее животик, который под этой бесформенной рубашкой трудно заметить. – Это вам.
– Спасибо, Лука!
Кивнув, направляюсь на кухню. А там… умопомрачительный запах! Естественно, я его узнаю.