Плов.
Вижу приличных размеров казан и намеренно от него отворачиваюсь, выгружая продукты. Помня, как дело обстояло с пирожками, на плов можно не рассчитывать.
– Ничего себе! – слышу у себя за плечом ее голос. – Ты решил обеспечить меня продуктами до самых родов?
– Через пару дней еще завезу.
– Не надо!
Обернувшись, смотрю на нее. Не лукавит, и правда не хочет. Что ж, ее можно понять: так часто видеть на своей территории постороннего человека не каждый захочет. Я в свой дом тоже пускаю не всех.
– Хорошо, могу передать с курьером.
– Я не в том смысле. Просто этого действительно много. Я столько не съем.
– Ты же теперь не одна.
Улыбается, качает головой, но уже не отказывается. Более того, покладисто предлагает:
– Сам убедишься в следующий раз.
Она принимается мне помогать, сортирует продукты, располагает их в холодильнике. В простой домашней одежде, которая скрадывает фигуру, без макияжа, с бесформенным пучком на голове, а все равно привлекательная. Особенно когда оборачивается и, заметив мой взгляд, улыбается.
– Улыбка тебе идет больше, чем слезы.
Сказал – и как будто выключил освещение. И дело не только в улыбке, которая пропадает. Ее глаза тут же тухнут, их зелень становится темнее, насыщенней.
– Почему ты плакала?
– Беременным только дай порыдать.
Может, и так. А скорее, просто не хочет рассказывать. Ну и кто я такой, чтобы лезть? Это я уверен, что она носит моего ребенка. А она сейчас просто ждет тест.
– Салфетки… – задумчиво рассматривает гору в пакете. – Большие, такие даже удобней.
– А что, бывают другие?
– Да, – она вновь улыбается, – но покупать их не нужно.