Девушка никак не ожидала услышать такой вопрос.
– Я не знаю. – Это было чистой правдой.
Пока Стефани обдумывала, как избежать скандала, хоронила свои несбывшиеся мечты и бредила фантазией «между нами ничего не было», она совсем забыла о чувствах. О том, что же по-настоящему испытывала к Эдриану. Слишком увлеклась другими заботами и даже не удосужилась задать этот вопрос себе.
Ответ разозлил графа.
– Как ты можешь не знать?! – Господин де Монклар сжал руку дочери. – Как?
Девушка в растерянности заерзала на кровати, умудрилась согнуть ноги в коленях, но тут же пожалела об этом. Ушибленная лодыжка дала о себе знать ноющей болью и покалыванием в стопе.
– Откуда я знаю, папа́. Я… – Она взглянула на родителя влажными глазами. – Я не понимаю, что происходит со мной… С ним… С нами. Почему мы так поступили… Это был какой-то порыв. Глупый, неосознанный.
– Порыв, – хмыкнул господин де Монклар и сжал руку дочери. – Хочешь сказать, что все случившееся было ошибкой, и ты сожалеешь об этом?
– Нет! – встрепенулась Стефани. – Все случившееся неправильно, но я не сожалею.
Граф склонился к ней ближе.
– Значит, имей ты возможность вернуться на день назад, ты бы все повторила?
– Ну, ведь это неприлично… Мы не должны были так поступать. Просто. – Голос графа звучал мягко, но девушке казалось, что все вокруг давило на нее. Стены сжимались, потолок падал, отец сидел слишком близко. Дышать становить все труднее. Она набрала полные легкие воздуха и на одном выдохе протараторила: – Просто мы сидели напротив друг друга. Я на кровати, он на полу. Он мазал мои ушибы мазью, а потом поцеловал. – Снова мучительный вдох. – И… нас уже было не остановить.
– Выходит, он начал первым? Интендант поцеловал тебя, так? – Зубы господина де Монклара скрипнули.
– Да, но… – Девушка сморгнула пелену и увидела искорки гнева в отцовских глазах. – Нет, нет, папа́, ты не должен думать о нем плохо. Если бы я была против, то ничего бы не случилось. Он ни за что не стал бы меня принуждать! Прошу, не думай так о нем. Это только моя вина. Я позволила ему ночевать со мной. Попросила, потому что боялась остаться одна с покалеченной ногой. Я боялась, что вновь возникнет оборотень. А я даже ходить не могу без посторонней помощи. А там… в этом борделе. Все голые.
Господин де Монклар выпустил ее руку и поднялся.
– Умоляю, не думай о нем плохо, – повторила Стефани, осторожно, чтобы лишний раз не упереть больную ногу в кровать.
– Тебе важно, чтобы я не думал о нем плохо?
– Да, мне это важно!
– Тогда что я должен о нем думать по-твоему?
– Что он… – Девушка прочистила горло. – Хороший. Он достойный человек. Он очень храбрый, смелый и сильный. Он сломал волку шею, чтобы спасти меня, а ты сам знаешь, что какие твердые у них мышцы, – она говорила с таким жаром, что пылали щеки. – А еще заботливый, чуткий… и очень нежный.