– Что сие значит, Степан? – спросил он Соколова.
– Мы воспользуемся твоими покоями, Ларион Данилович. Ты не против?
– Да нет. Пользуйся ради бога, но…
– Потом, Ларион Данилович, я тебе все обскажу подробно. Но пока нам с князем некогда.
Дьяк вынужден был уйти, оставив их одних. Хотя ему весьма хотелось все знать, но ни Соколов и Цицианов посвящать его в тонкости допроса не собирались.
Родьку насильно посадили на стул, и Соколов произнес со всей строгостью:
– Ты ежели, не желаешь оказаться в подвале допросном, то нам все обскажешь по правде.
– Я? – искренне удивился Родька и шмыгнул носом. – Да про что говорить-то, господа хорошие?
– Третьего дня ты ходил в сыскной приказ к господину Пафнутьеву, что состоит в должности актуариса. Так?
– Так, – согласно кивнул Родька. – Мне было велено ходить туда, ежели чего важного прознаю. Вот я пошел.
– Кем было велено, и что ты такого важного прознал? – спросил Цицианов.
– Дак велено господином секретарем Тайной экспедиции Иваном Яровым. Он мне велел глаз не спускать с Пафнутьева. И ежели кто того пьяницу побеспокоит из любого чиновного ведомства, то мне следует про то сообщить.
– Значит, капитан Яров это приказал тебе лично?
– Да. Говорил, следи в оба, ежели местом своим дорожишь, и денег желаешь получить. Приказал он мне сообщить все что узнаю господину актуарису Сыскного приказа Пафнутьеву. Тем более что то, до братца его касаемо.
– И ты сообщил?
– Увидел я, что вот сей господин приехал, и Пафнутьева с собой забрал. Я ноги в руки и к господину актуарису. Все обсказал, а мне за то три рубли серебром пожаловали.
– Все? – грозно спросил Цицианов.
– Все! А чего еще? Мое дело холопье маленькое. Чего приказали, то я и сделал.
– Ладно. Считай, что мы тебе поверили. Вот тебе 5 рублей серебром за откровенность.
– Благодарствую, – Родька трясущимися руками взял со стола монеты.