– Беда, Степан Елисеевич.
– Дак живой я, князь. Нет пока беды.
– Ты живой, а он нет.
– Он? – не понял князя Соколов.
– Священник Кирилов убит! И полиция ищет того, кто был в его доме. Я и подумать не мог, что это был ты. Его нашли вчера с колотой раной в груди. Его закололи шпагой. И сделал сие человек, владеющий сим оружием.
– Но не хочешь же ты сказать, что это сделал я, князь? Я могу тебе дать слово, что я никого не убивал.
– Да кто тебя обвиняет, Степан Елисеевич? Но расскажи мне, что произошло с тобой?
– Я посетил Кирилова в его доме. Он был там совершенно один, как мне показалось вначале. По всему было видно, что наш с тобой разговор с дьяконом церкви ему был известен. Он меня ждал, все твердил, что они все знают, и мы напрасно сработали так грубо.
– Кто они?
– Этого я не узнал. Он сказал только, что нам с тобой не дадут зайти далеко. Я понятно, захотел подробностей, но в этот момент кто-то со спины огрел меня чем-то тяжелым, и я лишился чувств. Очнулся я у трактира «Царский» в другой стороне города в сточной канаве с нечистотами.
– Что за нелепица? Но кто мог тебя ударить?
– Думаешь, я знаю? Но меня в этот раз хотели убить. Огрели по голове и отвезли в иную сторону и швырнули мое тело в канаву, и я бы там захлебнулся, но моя голова попала на чье-то мертвое тело. Только сие не дало мне захлебнуться.
– Не проще ли было пырнуть тебя ножом или клинком, как Кирилова? Тот мертв. И если бы тебя желали убить, то и ты был бы мертв.
– Не скажи, князь. Кстати, ты говоришь, что священник был убит шпагой?
– Да.
– Посмотри на мою шпагу. Вон она там, на стуле с портупеей лежит. Посмотри на клинок!
Князь бросился к шпаге и быстро обнажил клинок. На лезвии была кровь!
– Черт! Степан! На твоем клинке кровь!
– Вижу и отсюда, князь. Но я не убивал его!
– Знаю. И потому понимаю, почему тебя не убили, Степан. Они хотели тебя запачкать кровью и так отстранить от дела. Это намного умнее, чем просто тебя убить. Смекаешь? Кто тебя видел?