Артем
Заступая на караул, Артем пообещал себе разбудить Каю не раньше, чем через четыре часа, – он чувствовал себя неожиданно бодрым, а вот у нее был усталый вид.
Артему и впрямь казалось, что сна у него ни в одном глазу, хотя он так и не принялся за чтение за первый час дежурства. А потом он с испугом поймал себя на том, что язычки пламени в костре плывут перед глазами – из одного появилась очаровательная огненная фея в блестящем платьице и закружилась в танце… Артем тряхнул головой и проснулся, вскочил, заозирался вокруг… Все было спокойно. Костер почти погас, и это было плохо – Артем знал, что огонь отпугивает большую часть тварей из прорех, да и диких лесных животных тоже. Конечно, кого-то огонь мог привлечь… Но приходилось выбирать меньшее из зол.
Артем подбросил хвороста, и постепенно пламя снова разгорелось, поползло по веточкам, искры опять полетели вверх, к звездам, сами похожие на крошечные звездочки. Артем вытащил из рюкзака Гомера, которого он, несмотря на Каины советы, положил поверх вещей, чтобы можно было быстро достать, и начал читать при свете костра, щурясь. Шрифт в книге был мелким, полумрак тоже мешал чтению, поэтому скоро Артем почувствовал, что опять клюет носом, хотя приключения Одиссея, который пытался вернуться домой, в страну под названием Итака, еще только начинались.
Отложив в сторону книгу, Артем взял арбалет и сделал несколько кругов по периметру их крохотного лагеря, чтобы прогнать сон. Он не ожидал, что бодрствовать ночью окажется так сложно – в начале его нервы были напряжены до предела и он прислушивался к каждому шороху в ветвях, но теперь ощущал лишь усталость. Плечи ныли после перехода, и Артем подумал о том, что быть сожранным тварями – не такая плохая участь, если перед этим можно будет хорошенько выспаться, а потом испуганно отогнал эти мысли. Артем всегда считал себя человеком, свободным от предрассудков и суеверий, но в темном лесу, один на один с молчаливыми деревьями и холодными, равнодушными звездами над головой, трудно не быть суеверным.
Он подумывал, не сделать ли зарядку, когда кусты неподалеку от их палатки вдруг зашуршали.
До этого момента Артем не знал, что волосы на голове действительно могут шевелиться от страха. Словно глядя на себя со стороны, он увидел, как сильно дрожит в его руках арбалет. Почему Артем не потрудился освоить его раньше? Теперь он чувствовал, что даже на крючок нажать не сможет. Оружие прыгало в руках вниз-вверх, но все же – и это было совершенно необъяснимо – он не стал кричать и звать Каю. Позднее Артем и сам не мог понять, почему не позвал ее сразу – потому, что даже в этот страшный миг гордость не позволяла ему, или потому, что губы свело от страха? Возможно, по обеим причинам.
Костер с громким щелчком перекусил ветку, и Артем вздрогнул и обернулся… А когда повернулся обратно, незнакомец, прятавшийся в кустах, уже вышел на свет и молча смотрел на него.
Он был очень худым, высоким и грязным. Всклокоченная борода, седая и кудрявая, позвякивала из-за вплетенных в нее колокольчиков, бусин, камушков и прочих оберегов – Артем разглядел даже птичью лапку с когтями, выкрашенными золотой краской, и отстраненно удивился тому, какие мелочи подмечаешь, пока твое сердце испуганно бьется где-то в животе, как птица в силке.
Незнакомец был одет в длинный темно-оранжевый балахон с вышивкой – не лучшая одежда для лесных прогулок… Впрочем, вышивка была изодрана, а чудесная ткань вытерта на локтях; на подоле и рукавах торчали нитки, как будто слишком длинный наряд был обрезан ножницами или даже ножом на скорую руку. Глаза незнакомца были под стать его наряду – необыкновенно темные, как лес у него за спиной, они нервно разглядывали Артема. Оба молчали.
Наконец Артем решился заговорить. Его немного успокоило, что мужчина, пришедший из леса, молчал. Возможно, он был напуган не меньше Артема, раз не решился напасть первым – ведь любому мало-мальски опытному путнику стало бы ясно, что Артем безобиден, при первом же взгляде на то, как выплясывает арбалет у него в руках. Стиснув зубы, Артем попытался остановить дрожь, но стало только хуже.
– Доброй ночи, – кажется, вся дрожь ушла в руки, потому что голос звучал неожиданно спокойно и твердо, и это было хорошо, – кто вы и куда идете? Вы вышли на свет костра?
Незнакомец настороженно молчал, уставившись на Артема. Его темные глаза расширились, и рот он приоткрыл, словно то, что говорил Артем, было для него настоящим откровением. Артем растерялся, и некоторое время они продолжали молча смотреть друг друга. Он сделал новую попытку:
– Вам нужна помощь? Что случилось? Что вы делаете здесь, один?
В ответ пришелец из леса вдруг глубоко, со свистом втянул в себя воздух, а потом вцепился в бороду и потянул ее вниз с выражением крайнего отчаяния на лице. Все это он проделал молча, и единственными звуками, вырывавшимися у него из груди, были тихие поскуливания, напоминавшие собачьи. Артему стало страшно – страшнее, чем если бы незнакомец ругался или рыдал, и он сделал шаг назад – в сторону палатки.
– У меня там спит подруга… Подождите, я разбужу ее, и мы во всем разберемся, ладно? – Артем сделал еще один шаг назад – совсем незаметный. Ужасная мысль вдруг мелькнула у него в голове: что, если явившийся из леса лишь казался человеком? Прежде Артем никогда не слышал о том, чтобы лесная тварь принимала человеческий облик, но ведь все когда-то случается в первый раз… Что, если подобное существо было настолько опасно, что до сих пор не нашлось очевидца, который остался бы в живых после встречи с ним?
Старик продолжал пристально рассматривать Артема, медленно покачнулся, разжал кулаки, снова вздохнул, и в его темных глазах Артему почудилось что-то нечеловеческое. В них не отражалось пламя костра. Артем запаниковал и сделал еще шаг в сторону палатки – на этот раз слишком заметный, суетливый. Незнакомец неожиданно резво придвинулся, схватил его за руку повыше локтя (рука была теплой, сухой, человеческой) и торопливо забормотал:
– АждАя… Аждая… Аждая… Большая битва… Все там началось! Там, там, там! – Лицо старика было совсем близко к Артему, и он наконец разглядел, что плескалось в глубине зрачков, – безумие. На губах незнакомца надулся и лопнул пузырек слюны; во рту не хватало нескольких зубов … Артем содрогнулся от отвращения, попытался вырваться, но старик держал крепко. Артем оступился, и арбалет – и раньше бесполезный – полетел в траву.
– Аждая! Аждая! Аждая! Там, там, там! – от бормотания старика у Артема в висках застучало. Голова стала легкой-легкой, и лес закружился, сливаясь в темное, страшное пятно… А потом он услышал собственный крик – слабый, далекий… И увидел растрепанную Каю, выпутывающуюся из палатки, выдергивающую самострел из кобуры уже на бегу.
Она остановилась у костра, и на ее волосах заплясали бронзовые отблески. Холодные, сосредоточенные серые глаза, в которых не было и следа сна, смотрели прямо на незнакомца, руки, крепко сжимающие самострел, не дрожали. Оружие было направлено старику в лицо.