Кая разглядывала узоры на подносе, думая о том, что молчаливость ей на руку. И, хотя ей еще не удалось разобраться в происходящем, она чувствовала, что сейчас лучше сохранять спокойствие. Поэтому, поразмыслив, она произнесла:
– Артем может вам пригодиться. Он умный и придумывает всякие полезные вещи. Для нашей общины он сделал много хорошего. Поговорите с ним, вы сами убедитесь, – уголок ее рта непроизвольно дернулся. Она подумала о том, что бы почувствовал Артем, услышав такую оценку своих трудов.
Лидия покачала головой, и на мгновение Кае показалось, что она уловила сожаление в ее взгляде.
– Извини. Не я решаю. Решает Тень. Твой друг ему не нужен… Но стоит ли грустить?
Кая молчала.
– Неужели ты никогда не думала, что он и так обречен? – Лидия понимающе улыбнулась. – Он слаб. Тень это увидел. Тень сразу видит в человеке силу. Он увидел ее в тебе. Он увидел ее во мне. Но не в нем. Вы недолго были в пути, так? Ваши вещи достаточно чистые… На вас нет ран. – Лидия подвинула чашку к Кае. – Вы столько прошли благодаря тебе, не ему. Но рано или поздно везение бы закончилось. Поверь мне. Так всегда бывает. Твой друг принесет пользу Тени. Кому принесет пользу его смерть за стенами?
Кая снова помолчала. Артем с книгой у костра. Артем, с трудом волокущий рюкзак без слова жалобы… Сумеет ли он выживать какое-то время один? Догадается ли дождаться ее неподалеку?
– Я останусь, если вы его отпустите, – голос Каи дрогнул, и мысленно она чертыхнулась. – Пусть он идет дальше без меня.
– Это было бы отличной сделкой, вот только я не принимаю решений. Я не могу менять его жизнь, как шмотки в меновой день. Тень не торгуется.
– Но…
– Это не обсуждается, Кая. Прости, – голос Лидии смягчился. – Поверь мне, я знаю, каково это. Я знаю. – Она понизила голос, словно собиралась сообщить Кае секрет, и наклонилась ниже, потянулась через стол. Темная прядь волос выпала из конского хвоста и коснулась рыжей. – Многим здесь пришлось кем-то пожертвовать. Мне тоже. Но те, кто остался, Кая, живут в мире и безопасности… Разве это не стоит жертвы?
Кая снова посмотрела на людей в столовой. Большинство заканчивали есть, пили горячую жидкость из кружек и вели неторопливую беседу. Повариха деловито накрывала подносы с хлебом полотенцами; двое рослых помощников несли опустевший чан из-под супа в подсобку.
– Кого потеряла ты?
– Брата, – пробормотала Лидия, не глядя Кае в глаза. – Мы пришли сюда втроем: я, сестра и брат. Тень разрешил остаться нам с сестрой, брат должен был… уйти. – Лидия прикусила губу. – Боря хромал. Сильно – уже пару лет как. Перелом неправильно зарос… Лекарь в нашей общине пытался что-то сделать, но не сумел. Боря тормозил нас в дороге… Он был слабым.
– И ты решила, что будет лучше отдать его маньяку, который приносит людей в жертву в обмен на защиту остальных? – Кая не успела подумать и выпалила это на одном духе; осеклась. Лидия накрыла ее ладонь своей, впилась в кожу ногтями.
– Потише, ты. – Лицо Лидии перекосилось от гнева. – Не тебе осуждать мою жертву. Выбора не было, но, если хочешь знать, никто из нас не жалеет! Боря… Он бы все равно погиб, рано или поздно. Он умер, чтобы мы жили в безопасности. Его жертва священна. Это великая честь.
И в этот миг, глядя в глаза женщине, склонившейся над столом, Кая вдруг поняла, что та безумна, и ужаснулась – всего на мгновение.
Да, женщина определенно не в своем уме – что с того? Кае доводилось видеть сумасшедших. Дедушка рассказывал, что за стенами их много – особенно много появилось сразу после События. Потрясенные случившимся, люди создавали странные культы, верили в жуткие вещи и были готовы пойти за любым, кто обещал спасение. Что удивительного, что совсем недалеко от их собственной общины все это время жила и процветала другая, в которой руководитель требовал не регулярной мзды в пользу общего блага, а кровавых жертв? Не слишком продуктивная схема, зато позволяющая без вопросов избавляться от тех, кто был только обузой…
Кая вспомнила споры с Артемом о сильных, чье безоговорочное право на жизнь в новом мире сама еще недавно отстаивала, и содрогнулась.
– Но что же мы сидим? – Лидия снова улыбнулась. Ее лицо, недавно перекошенное гримасой, разгладилось, стало благодушным. – Ты хотела осмотреться – идем, пока не стемнело.