– Ты где ее взял?
– Так в сапоге было. Вот в этом. – Ёган похлопал рукой по правому сапогу. – Я его с мертвяка-то тянул, а она и упала.
– Это не вексель.
– А что же? Трактирщик вроде грамоте и обучен, а прочесть не мог.
– Потому что она на ламбрийском.
– Трактирщик так и сказал. Не знаю, говорит, что за язык, не нашенский. Наверное, это вексель. А раз не вексель, то что это?
Волков знал ламбрийский. Почти треть его сослуживцев в гвардии герцога де Приньи были ламбрийцы. А еще Волков пару лет провел во Фризии. Там язык схожий. Он свободно писал и говорил на этом языке. Но он не все понимал в этой записке. Но в сути ни секунды не сомневался.
Волков почесал щетину и спросил:
– А в служении у барона есть ламбрийцы?
– Да почем же мне знать? У него в замке куча всякого люда, может, и есть кто. А что в бумаге-то?
Волков еще раз перечитал записку:
«Сопляк, кажется, узнал про мельницу, – солдат чуть сомневался, правильно ли он перевел последнее слово, – предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет барону. Но разберитесь так, чтоб никто не подумал».
Теперь Волков понял, почему ламбрийцы не стали договариваться и почему хотели знать и несколько раз переспросили, кто из них коннетабль. Никто ничего и не подумал бы, пьяная свара в кабаке, и мальчишка мертв. А это была не свара. Точно не свара, его хотели убить.
– Ну а что в бумаге? – не унимался Ёган.
– Коней седлай, принести мне стеганку, кольчугу и оружие, но сначала помоги одеться.
– А зачем она вам? – удивился мужик.
– Как-то неспокойно тут у вас.
Надев кольчугу с помощью Ёгана, он еще некоторое время посидел и поразмышлял о записке.
Выйдя на улицу, Волков осмотрел оседланных лошадей, недовольно ткнул пальцем:
– Это что?