Сердце Стужи

Унельм вдруг с ужасом ощутил, что краснеет – давненько с ним не случалось ничего подобного. Тем более в присутствии Луделы.

– Да мы просто друзья, вообще-то…

– Бедный Улли, – сказала Лудела с неожиданно нежной улыбкой. – Нелегко тебе придётся… красавчик из Ильмора. Ладно. Есть у тебя бумага? Я расскажу, что знаю. С чего же нам начать?

– Ну, например… – Унельм помедлил. – Может, ты знаешь, где можно найти этого Веррана?

Лудела покачала головой:

– Никто не знает, где он живёт. Он появляется то там, то тут. Но я знаю, что его люди бывают в одном кабаке… Он называется «Хлад».

«Хлад».

Одно из названий, записанных Олке рядом с именем Томмали.

* * *

То, что рассказала Лу, не слишком вдохновляло. По её словам, не существовало дел слишком грязных для Веррана – как не существовало мест в Нижнем городе, безопасных для чужака.

Но, по крайней мере, теперь Ульм знал, откуда начать.

Солнце уже садилось, когда он медленно шёл к дому, погружённый в мысли – о Томмали, «Хладе», Омилии, Верране… А потом кто-то преградил ему путь. Унельм едва не столкнулся с человеком, явившимся словно из ниоткуда, и уронил на землю пакет с ужином. Всё вывалилось из пакета прямиком в лужу – хлеб мгновенно пропитался грязной дождевой водой, помидоры запрыгали по мостовой.

– Вот спасибо, – буркнул Унельм. – Видимо, вы очень спешили.

– Сожалею, господин Гарт. Это был ваш ужин? Какая неосторожность с моей стороны. Позвольте угостить вас. Поблизости есть отличное место.

Говорящему было, наверное, лет сорок… Во всяком случае, так показалось Ульму поначалу. Однако уже в следующие несколько минут он ловил себя на мысли о том, что этому человеку может оказаться и двадцать пять, и пятьдесят. Это был человек без возраста. Не слишком низкий, не слишком высокий; неплохо сложённый, крепкий, но стройный. Светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, глаза смотрели внимательно, прямо, но в их глубине как будто темнело что-то – то ли тяжёлая мысль, то ли печаль. Это не вязалось с шутливым тоном и тем, с каким ленивым изяществом человек отвесил Ульму неглубокий поклон.

Одет он был просто, в чёрное и серое. Такого человека не отметишь в толпе.

– Значит, вы не случайно утопили мой хлеб.

– Вы проницательны, Унельм… Я могу называть вас Унельм? Я, быть может, позволил себе фамильярность в письме. Но никогда не поздно исправиться, вы со мной согласны? – Голос у него был тихим, мягким, но Ульм почувствовал: эта мягкость обманчива.

– Вы – Магнус.

– Совершенно верно. И снова – проницательно. Да, это я. К вашим услугам. – Магнус снова поклонился и улыбнулся уголком губ. – Я не шутил про ужин. По правде сказать, я давно искал возможности поговорить с вами лично. Но, конечно, быть может, у вас другие планы… – Магнус умолк, всем своим видом выражая готовность немедленно отступить в тень ближайшего переулка.

Унельм лихорадочно думал. Омилия вряд ли одобрила бы его разговор с таинственным Магнусом – с другой стороны, кто знает, не хочет ли он сообщить что-то, имеющее к ней отношение?