Ледяное забвение

Когда отряд альпийских стрелков под командованием гауптмана Хайнца Грота, выбиваясь из последних сил, дошел до перевала, где их ожидал долгожданный приют, откуда-то сверху раздался оклик на немецком языке, а вскоре появился егерь из разведгруппы и, задыхаясь, сообщил, что приют занят русскими. Грот должен был любой ценой овладеть «дирижаблем», поскольку от этого зависел успех всей операции. Идти в атаку на эту твердыню по льду с его небольшим отрядом было невозможно. «Приют Одиннадцати» господствовал над ледниковым плато, и здесь он бы не смог добиться успеха даже с целым батальоном горных стрелков. Силой ничего от русских не добиться, да и применение оружия для альпиниста Грота было непривлекательным делом. Тогда он вспомнил, что у него есть белое полотенце. Он привязал его к ледорубу и, подняв над головой, пошел наверх, к приюту. Спотыкаясь от голода, жажды и усталости, Грот в страхе думал: чем же все это закончится?

Неожиданно, буквально через несколько десятков шагов, он оказался перед пулеметным гнездом, сооруженным из кучи камней. Двое красноармейцев монголоидной внешности навели на него дуло пулемета, но стрелять не стали. Оставив пулемет без присмотра, красноармейцы взяли наизготовку свои винтовки с примкнутыми штыками и повели пленного Грота к комплексу хижин рядом с «дирижаблем». Там его встретил советский лейтенант с двумя солдатами-узбеками. Они были невероятно удивлены появлению под Эльбрусом неизвестного немецкого офицера, ведь, по их представлению, линия фронта находилась где-то очень далеко, за пределами границы гор.

Допрашивали гауптмана Грота трое русских — советский лейтенант и двое гражданских — зимовщик-наблюдатель и радист. Никто из них не понимал по-немецки, и Грот горько сожалел о том, что ни в школе, ни за целый год войны в России он не изучил язык своих противников. По счастливому стечению обстоятельств при нем был офицерский планшет. Он попросил русских набраться немного терпения и начал чертить на бумаге красным и голубым цветом. Активно жестикулируя, Грот пытался втолковать внимавшим ему русским, что они окружены превосходящими силами немецких вооруженных сил и что он, как парламентер, имеет исключительно мирные намерения и уполномочен предложить им единственно возможный вариант — отход вниз в Баксанскую долину. К своему удивлению, он был понят.

Началось оживленное обсуждение, и после недолгого совещания лейтенант, метеорологи и повариха Зоя ушли в сторону Баксаны. Четверо красноармейцев-узбеков решили остаться. С винтовками, взятыми наизготовку, они окружили Грота. От отчаяния тот дико заорал на них, чтобы они дали ему поесть, но их непроницаемые лица оставались совершенно безучастными. Тогда он слегка схватил стоявшего ближе всех к нему узбека за руку и повел его, пораженного и несопротивляющегося, к входной двери в хижину, над которой дымилась труба.

Обостренный инстинкт не обманул Грота — это была кухня. И то, что он там нашел, превзошло не только его ожидания, но и ожидания сопровождавших его узбеков, лица которых вытянулись от удивления. На плите стоял огромный котел с кипяченой водой, рядом на столе были продукты, чайник, мешок сахара, жиры и огромная кастрюля с наваристым супом.

Утолив жажду и голод, Грот осмотрел «дирижабль». На первом этаже находились кухня, душевые комнаты и складские помещения. На втором и третьем этажах были жилые помещения. Комнаты были оборудованы откидными двухъярусными полками вагонного типа. Для хранения личных вещей и снаряжения имелись сундуки. Стены и потолки были отделаны линкрустом, а паркетные полы покрыты лаком. Под потолком светили люстры. Имелось центральное отопление, работали водопровод и канализация. На втором этаже была оборудована просторная столовая на пятьдесят человек.

В складских помещениях Грот обнаружил зимнее и летнее альпинистское снаряжение в большом количестве, много съестных припасов, которыми можно было кормить целую роту в течение нескольких месяцев. Среди прочего он нашел карты Эльбруса, которые были очень кстати. Из них он узнал, что «Приют Одиннадцати» находится на высоте четыре тысячи двести метров над уровнем моря.

Обосновавшись со своим отрядом в приюте, имевшем статус самой высокогорной гостиницы Европы, Грот взял себе в помощники самого крепкого узбека. Это был садовод из окрестностей Ферганы. Остальные трое узбеков тоже охотно помогали егерям, и, само собой разумеется, они получали такое же продуктовое довольствие, как и все альпийские стрелки.

«Приют Одиннадцати» стал для «эдельвейсов» альпинистским военным пристанищем. Хижина, в которой жила семья метеорологов, была расположена выше на сто пятьдесят метров. Здесь на высоте четыре тысячи триста пятьдесят метров егеря устроили самую высокую пулеметную позицию Второй мировой войны. Ствол пулемета указывал точно на Ушбу.

Хижина метеорологов была выбрана Гротом в качестве исходного пункта для штурма Эльбруса. Егеря назвали свою новую базу «Хижина Эдельвейс». На письменном столе в метеостанции он обнаружил целую библиотеку: поэмы Пушкина, повести Гоголя, драмы Островского и романы Лермонтова. Но все они были на русском языке, и Грот мог прочитать только их названия и фамилии авторов. Дома у него тоже была собрана библиотека русских писателей в немецком переводе. Особенно ценил он поэзию Пушкина и всю войну не расставался с маленькой потрепанной, но очень дорогой для него книгой со стихами великого русского поэта, у которого, как он считал, есть ответы на все вопросы.

Условия фирна и погоды для совершения восхождения на Эльбрус были довольно благоприятные, но Грота беспокоило то, что он должен отобрать в штурмовую группу людей, которые уже три года не были на такой высоте. Какие-либо другие трудности, которые он предполагал встретить в Приэльбрусье, не подтвердились. Так что проблема заключалась только в акклиматизации егерей и непредсказуемой погоде. Определение времени штурма было представлено командованием дивизии на его усмотрение.

Вечером Грот по радио был извещен о появлении двух батальонов русских в верхней части Баксанского ущелья и получил приказ из дивизии — продвинуться вглубь Баксанского ущелья, но в то же время иметь в виду и штурм вершины Эльбруса. Грот доложил, что выполнить эти две задачи его группой, едва насчитывавшей пятьдесят человек, невозможно. Вечером того же дня егеря в бинокли могли наблюдать, как по фирновым полям под перевалом Донгуз-Орун двигалось в сторону Баксанского ущелья несметное количество огоньков, что подтверждало прибытие подкрепления, присланного русским с юга.

В час ночи Грот решился с группой в количестве четырнадцати наиболее подготовленных егерей выйти на штурм вершины. Гюнтера включили в эту группу как кинооператора. Погода начинала портиться. Видимость упала до нуля, и густой туман вынуждал егерей держаться ближе друг к другу. Тот, кто в таком непроглядном тумане отстанет от других, мог пропасть окончательно. Туман — злейший враг альпинистов, моряков и летчиков. Ветер стремительно усиливался, а плотные клочья облаков сгущались, и Грот принял решение вернуться в приют.

По рации, питание которой обеспечивал генератор с ножным приводом, он вынужден был сообщить командованию, что восхождение на Эльбрус пришлось прекратить из-за ухудшения погодных условий.

Оставшиеся в «Приюте Одиннадцати» узбеки оказывали егерям посильную помощь — готовили еду и выполняли бо́льшую часть работы по уборке и обслуживанию хижин. Основной же отряд егерей разместился в палатках на перевале, в любое мгновение ожидая нападения русских с ледника Азау. Разбушевавшаяся снежная буря затрудняла всякую видимость, и русские могли подобраться к ним незамеченными, поэтому у каждого егеря оружие было наготове даже днем.

В середине дня пришло радиосообщение о том, что скорейшее восхождение на вершину крайне необходимо, так как с севера отборное подразделение горных стрелков войск СС собиралось вырвать у «эдельвейсов» Эльбрус из-под носа.

Уступать честь покорения Эльбруса егерям СС гауптман вермахта Грот не собирался. К вечеру буря и снегопад утихли. В середине ночи начал дуть теплый ветер, без осадков, но в два часа ночи с запада опять начали накапливаться густые черные тучи. Вопреки благоразумию Грот приказал своей штурмовой группе из шести связок по три человека в каждой готовиться к выходу.

Наверху, у приюта Пастухова, расположенного на высоте Монблана, они встретили рассвет. В связи с неблагоприятной погодой и недостаточной акклиматизацией Грот, трезво рассудив, что если бы русские намеревались на них напасть, то не поперлись бы через вершину, решился идти на Эльбрус без оружия. Винтовка или автомат с патронами весили около пяти килограммов и на высоте более пяти тысяч метров превращались в непосильную ношу. На вершине же они могли встретить лишь конкурентов из СС, против которых оружие им не понадобилось бы.

Как позже выяснилось, опасения насчет эсэсовских егерей оказались напрасными: из-за снежной бури те отказались от своего намерения идти на штурм. Грот же со товарищи, несмотря на разразившуюся в семь утра сильную бурю, с ожесточением пробивался через свежевыпавший снег, который становился все глубже. На высоте пять тысяч метров в вязком снегу егеря проваливались по колено и останавливались отдышаться через каждые сто шагов.

На седловине они обнаружили деревянную хижину, в которой нашли драгоценную смесь из меда и сгущенного молока. Подкрепившись найденными в хижине припасами, штурмовой отряд продолжил восхождение. Грот разрешил двоим узбекам-носильщикам, больше всех страдавшим от горной болезни, вернуться в приют. Сам он вышел вперед. С каждым шагом из-за разреженного воздуха двигаться становилось все труднее и труднее. Ураган завывал над ледяным гребнем. В ход пошли ледорубы. Летящие ледяные кристаллы в кровь рассекали лица. Отриконенные ботинки держали хорошо, и для экономии сил горные стрелки пошли на вершину без веревок.