– Алена, – Роберт повернул меня к себе лицом, – я понимаю, ты не хочешь уезжать и боишься, что не приживешься на новом месте. Я знаю, что случилось между тобой и твоим бывшим мужем. Клянусь тебе, что со мной ты будешь в тишине и покое. Я не обещаю тебе счастье, оно не зависит от меня, но я обещаю любовь, поддержку и заботу. Мы уедем из Отшельников только тогда, когда ты будешь готова, я не стану на тебя давить. Хорошо?
– Я готова, Роберт… Правда готова. Я так давно мечтала о настоящей семье, собственном доме, и чтобы у Вероники был настоящий отец. Не тот, благодаря которому она родилась, а тот, кто сумеет воспитать ее. Ты принял меня с дочерью, я буду благодарна тебе всю жизнь.
– Не нужно так говорить. Я вас не принял, не нашел, не подобрал. Я влюбился в тебя, а Вероника – часть тебя. Твоя дочь и моя тоже, и если ты захочешь, по приезде в наш с тобой дом, мы объявим всем, что Вероника – моя родная дочь. Так будет правильно, и для тебя, и для нее.
– Я и правда боюсь, – шепнула, пряча взгляд. – Но готова рискнуть. Заберем мои вещи у Клары?
– Конечно.
Роберт прижался губами к моему лбу. Я еле слышно вздохнула, отпрянула, и одним взглядом охватила близстоящие дома. Я буду скучать по Отшельникам, по людям, там живущим. Даже по Шерпу! Старосте, конечно, знать этого не нужно.
ГЛАВА 25
Мне не хотелось долгих прощаний. Мы ведь не на другой конец света уезжаем, в самом-то деле! Джори, вон, в одиночку на коне добрался до Мельсона, вернулся обратно, и ничего с ним не случилось. Мы приедем, и еще не раз, я это чувствовала. Всего неделя пути – разве это расстояние?
Клара все равно плакала и вытирала мокрый нос рукавом платья. Еся и Лелька обнимали меня с такой силой, будто хотели задушить, чтобы наверняка не уехала. Сэт сказал Веронике, что когда вырастет, найдет ее и женится. Моя дочь ответила, что подумает, но только если не встретит кого-нибудь другого.
Придется мне поговорить с Вероникой, что девочка не должна быть такой злюкой.
– Но я говорила правду, мам, – возмутилась дочка.
Робрет хмыкнул, а я поняла, что у меня закончились аргументы. Я ведь учила ее говорить только правду, а теперь что, учить иногда врать?
Экипаж увозил нас из деревни. Вот уже во второй раз я уезжала из Отшельников “навсегда”, но именно сегодня – с легким сердцем. Я не ощущала в себе какого-то особенного желания вернуться. Роберту верила безоговорочно, а он обещал, что мне будет спокойно в новом доме.
Было решено переночевать в Бирцане, в комнате, которая, как оказалось, была выдана Роберту Мировым Советом. Так как в ней была всего одна кровать, мы уложили на нее Веронику, а сами расположились на полу. Мы говорили всю ночь обо всем на свете, не затрагивая никаких важных тем. Обсуждали любимые книги, занятия, еду, и ничего более. Оба хотели узнать ответ на самый главный вопрос: “Удастся ли нам пронести наши чувства через года и не потерять их?”, но вновь заводили тему о булочках с корицей.
С утра Роберт ушел, чтобы найти экипаж, который отвез бы нас в Валос. Так как с нами был маленький ребенок, которому необходимо спать каждую ночь и, желательно, иногда в кровати, то было решено ехать не по главной Королевской дороге, а через поселения и города. Сначала Валос, потом Фейский, Импрун, Рыбацкий, а уже из Рыбацкого сразу в Каан. Но, как сказал Роберт, его поместье находится за городом. В самом Каане мужчина бывал редко, город тот крошечный, и развлечений в нем особенно нет. За впечатлениями все ездят в Мельсон – до него от Каана несколько часов пути.
Я никогда не была нигде, кроме Отшельников и Бирцана, и каждый раз, когда мы останавливались на ночевку в новом городе или поселке, тащила Роберта и Веронику гулять. Моя новая жизнь началась с путешествий, и я верила, что это и есть тот самый “свет”, о котором мне говорил Создатель.
Валос оказался крупным городом, не меньше Бирцана. Множество лавчонок со сладостями, посудой. Товарами для рукоделия, вышивки, шитья и вязания. Травяные лавки, в которых продавались все знакомые мне растения, и те, что заменяли фабричные порошки из кореньев. Торговцы сновали под ногами, навязчиво предлагая свежую газету, выпечку или красивую безделушку. Экипажи, грохоча колесами, носились по мощеным улочкам, едва не сбивая людей. Шумный город пах конским навозом, пылью и нагретым на солнце камнем. Мало зелени, много зданий и площадей. В Валос я бы не хотела возвращаться снова.
В Фейском поселке нам не удалось найти постоялый двор. Оказалось, что он был всего один, и то закрылся пару лет назад. Нас приютил у себя староста, живущий в большом двухэтажном доме. За несколько монет предоставил комнату, горячий ужин. За дополнительную плату затопил баню, и мы смогли помыться.
Импрун оказался ничуть не меньше Бирцана и Валоса, но гораздо более ухоженным. Изобилие скверов, парков, чистенькие фасады домов, беленькие скамейки вдоль дорог. Экипажи не носились, как угорелые, горожане чинно прогуливались по тротуарам в хороших платьях и костюмах. Для прислуги была выделена отдельная дорога, ведущая к рынку, чтобы повозки с провизией не красовались посреди стеклянных рестораций и гостиниц, утопающих в пышной зелени.
Роберт объяснил, что глава этого города тратит налоги на развитие и нисколько не прячет в карман, как делают многие другие. Из-за этого и богачи стремятся жить именно в Импруне.