Бранкалеоне

Эта огромная новелла не только акцентирует самое настойчивое нравоучение романа — «познай себя и довольствуйся своим положением» — и дает ему устами Юпитера космическую санкцию, чтобы подтвердить слова Ювенала (Сатиры. XI. 27), что заповедь «познай себя» снисходит с небес: в нее еще и вделан мизанабим, притча об осле, просившем Юпитера о перемене участи (гл. 21).

13

Единственное видимое исключение — совет косуль насчет помощи зайцам (гл. 21), но едва ли Джуссани привел его как образец хорошей политики: косули добились своего, бессердечно погубив зайцев, а коварство и своекорыстие в этом романе добродетелями не считаются.

14

В частности, ко времени, когда издан роман, опубликовано уже три итальянских перевода «Метаморфоз» — Маттео Боярдо (Венеция, 1517), Аньоло Фиренцуолы (Венеция, 1548; об этом переводе см.: Стаф 2010, 169–174) и Помпео Виццани (Болонья, 1607).

15

За редкими исключениями, какова беседа огородника с хозяином в гл. 16–17, при которой осел не присутствует.

16

Джуссани хотя прямо не цитирует, но едва ли не помнит формулировку, приданную этому правилу спартанским полководцем: «Где львиная шкура коротка, там надо подшить лисью» (Плутарх. Лисандр. 7). Печальная история осла в львиной шкуре звучит в речах матери-ослицы (гл. 5); финальная часть романа — история осла, который «подшил лисью». Стоит заметить, что главными противниками Бранкалеоне в этой части оказываются лис и лев.

17

Через 15 лет после «Бранкалеоне» Франческо Пона, выдающийся прозаик итальянского барокко, в романе «Светильня» (La Lucerna, 1625) даст еще одну версию ответа на этот вопрос, подчинив вставные новеллы рамке лукиановского диалога о метемпсихозе («Сновидение, или Петух»).

18

Это соображение касается основного романного сюжета. Во вставных новеллах есть три персонажа с личным именем, по одному имени на жанр: мессер Дзенобио Пустая Башка (Zuccabusa), пришедший из антикрестьянского анекдота (гл. 8), чье имя — лишь пояснение к его маске; Чеколино, у которого благодаря основательности пикарески есть и географически точное обиталище: «деревенька неподалеку от Инчизы, что в Валь-д’Арно» (гл. 10); наконец, Юпитер (гл. 23, 26), персонаж Эзоповой басни, личное имя которого — экономное обозначение его жанровой роли.

19

Карло Антонио Рома — молодой человек (в это время ему 20–23 года) из знатного миланского семейства, второй сын Паоло Камилло Орсини ди Рома (1566–1636) и Катерины Корио.

20

Расхожий образ; ср.: в сборнике новелл Томазо Косто: «Призываем любознательного читателя за чтением этой книги взирать не столько на ее смешную кору, сколько на полезное ядро, чтобы вместе с удовольствием удалось ему извлечь и некий плод» (Costo 1604, 8 ненум.). Еще Ориген в гомилиях на книгу Чисел сравнивал три уровня смысла Св. Писания с твердой скорлупой, горькой оболочкой и сладким ядром ореха (PL 12, col. 632; Нестерова 2006, 143–144). Сравнение буквального смысла со скорлупой, а иносказания — со сладким ядром развернуто в комментарии на «Фиваиду» Стация, который приписывался мифографу Фульгенцию (VI в.): «Не без великого восхищения вновь принимаюсь я за мудрость поэтов, заслуживающую исследования, и за неистощимую жилу остроумия их, которые под привлекательным покровом (tegumento) поэтического вымысла полезным образом насадили ряд моральных наставлений. Ведь хотя, как свидетельствует Гораций, или пользу хотят приносить, иль усладу поэты или же разом сказать, что отрадно и в жизни пригодно [Наука поэзии. 333 сл.], они оказываются столь же отрадны и приятны по буквальному смыслу или повествовательному мастерству, сколь полезны и пригодны в образовании людских нравов благодаря аллегорическому объяснению фигур (mistica expositione figurarum). По этой причине, коль сравнить с великим малое можно [Вергилий. Георгики. IV. 176], уместным кажется сравнение поэтических сочинений с орехом; как у ореха есть две части, скорлупа и ядро, так и в поэтических сочинениях — буквальный смысл и аллегорический (misticus); скрывается ядро под скорлупой — скрывается под буквальным смыслом аллегорическое разумение; чтобы добраться до ядра, надо разломать скорлупу — чтобы раскрылись фигуры, надо разбить букву; скорлупа невкусна, а ядро имеет приятный вкус; подобным же образом не буквальный, но фигуральный смысл услаждает нёбо разумения. Отрок любит играть с целым орехом, но человек мудрый и взрослый разбивает его ради вкуса; подобным образом, если ты отрок, то сохраняешь буквальный смысл в целости, не раздавленный никаким тонким истолкованием, и им наслаждаешься, — если же ты взрослый, то следует разбить букву и извлечь ядро, чтобы подкрепиться его вкусом» (Fulgentius 1898, 180–181). В Средние века это сравнение было широко распространено, см., например, в «Плаче Природы» Алана Лилльского (XII в.): «Или на внешней оболочке буквального смысла лживо звенит поэтическая лира, но внутри разглашает слушателям тайну более глубокого разумения, чтобы, откинув скорлупу внешней лживости, читатель нашел сладостное ядро сокрытой внутри истины?» (Шартрская школа 2018, 255). Далее см.: Lubac 2000, 162–177.

21

Миланский клирик; родился в 1584 г., принял первую тонзуру в 1603 г., рукоположен в диаконы в 1610 г.; дата смерти неизвестна. О его отношениях с Джуссани см.: Bragantini 1992, 161–164.

22