– Похоже на стихи нашего великого барда Шамеро. Если бы я мог их вспомнить и правильно перевести на американский, я бы тебе их прочел.
Вложенные друг в друга «птички» губ Фобо приоткрылись в зевке.
– Я пойду лягу спать, отправлюсь на покой, в объятия Морфея. Но прежде всего: есть ли у тебя какое-либо оружие, клинки, стрелятели для защиты тебя от тех созданий, что рыщут в ночи?
– Мне дозволено носить нож в ножнах на голени, – ответил Хэл.
Фобо сунул руку под плащ, достал пистолет, протянул его Хэлу и сказал:
– Вот! Надеюсь, тебе не придется пустить его в дело, но заранее это неизвестно. Мы живем в диком и хищном мире, мой друг. Особенно здесь, вдали от городов.
Хэл с интересом поглядел на оружие, похожее на то, что он видел в Сиддо. Грубая работа – по сравнению с изящными автоматами на «Гаврииле», но некая аура таинственного очарования инопланетного изделия… Кроме того, он походил на старые стальные пистолеты Земли. Шестигранный ствол чуть короче трех дециметров, калибром – на глаз – миллиметров десять. Вращающийся барабан с пятью медными патронами; патроны наполнены черным порохом, заряжены свинцовыми пулями и снабжены ударными капсюлями, содержащими, вероятно, гремучую ртуть. Странно, что как такового спускового крючка у пистолета не было: сильная пружина ударяла бойком по капсюлю, когда палец отпускал боек.
Хэл не отказался бы рассмотреть механизм, поворачивающий барабан при оттяжке бойка назад. Однако ему не хотелось, чтобы Фобо задержался здесь хоть на секунду дольше времени, необходимого, чтобы его спровадить.
И все же он не удержался от вопроса, почему в Сиддо не используется спусковой крючок. Фобо не сразу понял, что к чему. Когда Хэл объяснил подробнее, кувыркун заморгал большими круглыми глазами (непривычное и не слишком приятное зрелище, потому что движение совершало нижнее веко) и сказал:
– Никогда о таком не думал! А ведь это, кажется, удобно и не так утомительно для стрелка?
– Мне это очевидно, – ответил Хэл. – Но я ведь землянин и мыслю как землянин. И давно подметил тот вполне ожидаемый факт, что вы, озановцы, не всегда думаете так, как мы.
Он отдал пистолет Фобо и сказал:
– Прости, не могу его взять. Ибо мне запрещено носить огнестрельное оружие.
Фобо посмотрел озадаченно, но решил, что спрашивать о причине – неполитично. А может, он слишком устал от вопросов и ответов.
– Очень хорошо, – сказал он. – Шалом, алоха, приятных снов. Да посетит тебя Сигмен.
– И тебе шалом, – ответил Хэл.
Он смотрел в широкую спину уходящего в тень кувыркуна, проникаясь странным теплым чувством к этому созданию. Странный, чуждый, несуразный – Фобо Хэлу нравился.
Он повернулся и направился к статуе Великой Матери. Приблизившись к тени, спадающей с ее цоколя, он увидел женщину, скользнувшую в тень трехэтажной кучи щебня. Повернув в ту сторону, он увидел ее впереди, прислонившуюся к какому-то монолиту. Совсем рядом поблескивало озеро, серебристо-черное в лунном свете.
Хэл направился к женщине, и когда он приблизился метров на пять или чуть меньше, она сказала низким гортанным голосом:
–