Пищит, булькает, снова пищит. Я чуть уменьшил уровень, чтобы оценить действенность глушилки собственными ушами. В динамике контрольного приемника начали прорываться слова и целые предложения. Я еще немного уменьшил мощность, имитируя удаление подальше в область. Стало вполне себе разборчиво. Музыку так не послушаешь, но речь вполне различима. А ведь если немного потратить время и порыться в библиотеке, то вполне можно подобрать вариант антенны с нужной диаграммой направленности и таким образом вообще практически нивелировать работу всех служб.
Я вернул мощность на прежний уровень и уставился на горящий зеленым индикатор. С одной стороны, мне как-то не по себе было быть тем, кто ограничивал доступ другим к информации. С другой, информации-то там было кот наплакал, да и та подавалась под таким слоем поносной жижи, что даже меня иногда корежило.
— Сидишь? — ко мне заглянул Михалыч.
— Смотрю… — протянул я, — и думаю, на кой черт мы атмосферу улюлюканьем греем.
— Так ведь как иначе? Сам же знаешь, что передают. Такое слушать без пол-литры никак нельзя.
— Да я про другое. Вместо улюлюканья и бульканья концерт с балетом передать. Или песни. Пусть слушают и проникаются. Или вообще, взять и всем нашу станцию ретранслировать. А то на недостаток мощности уже жалуются, а в планах новая только к 56-му стоит…
— Ну, и так чего сидишь? Просил же Михайлюк предложения по развитию, ему все одну негодность приносят, а ты такое надумал. Иди, все равно тут особо ничего не высмотришь, а я присмотрю уж краем глаза.
Пока шел до кабинета секретчика, пытался оценить придуманный вариант. Самое ближайшее, что смог вспомнить, так это сеть радиостанций вдоль трасс на Питер и Краснодар. Едешь себе, слушаешь что-то типа «дорожного радио», а оно р-р-аз и внезапно прерывается рекламой, причем явно не с начала. Или слышно, как с отставанием одно и тоже играет. Значит, на границу вещания попал. Но то УКВ, у них дальше горизонта ничего не летает, а у нас тут махровое КВ, ему радиус вещания фиг очертишь линейкой.
— Борьба щита и меча, говоришь. И дескать, щит непременно проигрывает? — Игорь Степанович задумчиво чертил всякие фигуры на подвернувшемся под руку листке бумаги.
— Так война же доказала это. Лично я считаю, что нечего прятаться в скорлупу, надо насовать ответку всяким бибисям. Они в нас пасквилем каким, а мы в них русской народной. Или частушки похабные, неужели не найдем посмешнее? И народ будет слушать нас, а не их.
— Так, вот прямо сейчас тут и пиши докладную на мое имя. Начни только позначимей.
— Да легко. Совершая плановый осмотр имеющихся систем заглушения иностранных радиопередач… Пойдет?
— Давай, а я пока позвоню кое-куда, уж больно мне идея твоя хороша.
Ну, раз просят, то чего же отказать в такой малости? Ну я и расписал про все, что пришло в голову. От матерных частушек до классических концертов. От использования глушилок как лишних передатчиков до создания на их базе совсем локальных станций. Вон, в США скоро начнется подобный бум — там в каждом городишке иногда было по две-три радиостанции, вещающих чуть ли не из гаражей. Несколько раз указал, что материала для передачи в эфир достаточно. Бери электрофон, сажай рядом с ним вышедшего на пенсию отличника боевой и политической, и пусть пластинки меняет. Или крутит одну и ту же целый день. Тот же Нечаев с Бунчиковым пойдет на ура. Заодно и вопрос «нафига мне радиоприемник» у народа стоять не будет.
В общем, много расписал, аж рука заболела. Перебирая мою писанину, особист только хмыкал.
— Вот ты даже не представляешь, как ты вовремя появился с этой идеей. Ладно, теперь я к руководству, а ты свободен.
Ну, раз свободен… Где тут у нас ближайший телефон?
Хороший день и закончиться должен хорошо. Несмотря на календарь, природа внезапно устроила кусочек тепла, и мы дружно решили провести вечер в парке. Так как на погоду вместе с нами вылезла куча народу, то мы ходили исключительно культурно, «под ручку», изредка многословно раскланиваясь со знакомыми.
— Ты бы видел, что в столовой творилось сегодня! Серафимовна даже обижалась, что всем хотелось попробовать твои хачапури, а на остальные блюда даже не смотрели.
— Ты же прекрасно знаешь, что оно не мое. Я просто рецепт нашел и прочитал. Но передай Пелагее, пусть зовет к себе, я тогда буду все новые рецепты у нее пробовать. А то Евдокия дома на меня волком смотрит.