— Собирай вещи, живее.
Я кинулась к стопкам одежды. Чулки, пояс, белье, нижнее платье, теплое верхнее платье и даже плащ — все нашлось в одно мгновенье. Только вот обувь…
Я растерянно оглядывалась, но запасной пары нигде не было.
— Чего не хватает?
— Башмаков.
Этьен недоуменно посмотрел на мои ноги, будто только сейчас заметил, что по замку я бегала босяком.
— Снимай свои, госпожа.
Руть, не отрывая от меня полного ненависти взгляда, начала медленно стягивать с себя обувь.
— Живее!
Та закончила, и кинула пару в меня. Каблук одного башмака больно ударил по руке.
— Одевайся, — уже мягче обратился Этьен ко мне.
— Тут?!
— Я буду с смотреть только на нашу гостеприимную хозяйку, клянусь.
Я колебалась мгновенье, а затем решительно начала одеваться. Мне было плевать на Руть, ненависть которой я ощущала кожей. Плевать, что Этьен мог не сдержать своего слова. Он помогал мне. Я не избита и не обесчещена бароном лишь благодаря ему. Один только взгляд меня больше не пугал.
Наспех одевшись, я влезла в оказавшиеся лишь немногим большими башмаки, и кивнула.
— Теперь разорви простыни на длинные тряпки, и свяжи ноги и руки той женщины.
Подходить к Руть было страшно. Неужели опять ударит?! Но та даже не шелохнулась. Я связала ее, а Этьен проверил узлы на прочность.
— Господин мой брат найдет тебя, и ты будешь ползать в его ногах, умоляя о милости и дозволении помереть, дрянь! — прошипела Руть.
— Рот ей тоже заткнем, — решил Этьен.
Закончив, он усадил Руть дальше от входа, и обратился к Абелии: