— У нас в Трёх лесах давно не праздновали свадеб, но я все же не могу припомнить, чтобы на них кто-то так плакал навзрыд, — признался колдун.
Даже на недавних похоронах он не слышал такой скорби.
— Ну как же, свет мой, это всё древние обычаи, — объяснила мать, — невеста уходит из отчего дома жить в другую семью, стало быть в своей семье она умирает. А мёртвых надобно оплакивать, чтобы они не возвращались.
Тумун почувствовал, как по спине пробежал холодок. Оплакивать и провожать живого человека, точно мертвеца… Уму непостижимо.
Его сердце охватила странная тревога.
— Нельзя так, — заключил он.
— Нельзя нарушать обычаи, чтобы не гневить предков, сынок.
— Обычаи — это давление мёртвых людей на жизни живых. Чему могут научить мертвецы? Уж точно не тому, что делать надо, а что не надо. Если бы они знали, как правильно, то не умерли бы.
— Свет мой, — с тяжёлым вздохом она положила руку на плечо сыну, — кому как не тебе знать, что с душой после смерти делается. Маются они, а мы их радуем.
Маются? Тумун обратил нечитаемый взгляд на мать. Почему она так подумала? Души, переходящие через Смородину не возвращаются в мир живых и точно не могут поведать о своей нелёгкой судьбе на том берегу.
«А много ли неприкаянных могут ходить к твоей матери?» — съехидничал голосок в голове. Тумун захотел дать себе отрезвляющую пощёчину за эту мысль.
— Неужели к тебе батюшка мой… — он не успел договорить, как увидел неуверенный кивок в ответ.
— Я не видела его, но точно знаю, что он иногда заходит навестить меня.
Голоса за окном стихли — толпа добралась до большой площади в центре деревни и остановилась там, но в голове колдуна не было тишины.
Может ли неупокоенная душа отца быть тем, ради чего дядя постоянно возвращался в этот дом? Или у его странствий была совсем иная цель?
Круговорот неугомонных мыслей прервал зевок матери.
— Свет мой, уже за полночь перевалило, стоит всё-таки лечь отдыхать. На завтра есть много дел, не стоит сейчас тревожиться по пустому, — она потрепала сына по волосам и направилась убирать со стола.
Всё верно. Утро вечера мудренее.
— Мам, а дядя случайно ничего у тебя не оставлял?
Женщина, уносившая расписные блюдца для заваренных трав, кивнула на дальнюю дверь из комнаты.