Этим она тактично дала понять, что относится к нему благосклонно, и молодой человек был вне себя от радости.
Так это началось, но скоро даже длинных писем стало для них мало, нужно было встретиться, и раз или два они встречались у боковой калитки в доме девушки. Оба они робели, хотя ни тот, ни другая не хотели этого показывать, и от этих торопливых встреч и от множества писем, которыми они обменялись, и оттого, что слуг нужно было подкупать и нельзя было подписывать письма своим именем, любовь эта разгоралась все жарче и жарче, а так как ни юноше, ни девушке никогда не приходилось отказывать себе в том, чего очень хотелось, они и теперь этого не сделали. На третьем свидании молодой человек сказал с большим жаром:
— Я хочу на тебе жениться, и ждать я больше не могу, так я и скажу отцу!
И девушка ответила ему очень настойчиво:
— И я тоже скажу отцу, что отравлюсь, если он не позволит мне выйти за тебя.
Так они и сказали своим отцам, и если Ван Помещик был даже рад, что выбор сына пал на девушку из такого почтенного дома, и немедленно принялся хлопотать о браке, то отец девушки заупрямился и не желал такого мужа для своей дочери. Нет, он был начальник полиции, имел своих шпионов повсюду, и потому, зная о молодом человеке многое, чего не знали другие, он прикрикнул на свою дочь:
— Как, за этого бездельника и щеголя, который все время проводит в чайных домах и игорных притонах?
И он приказал слугам держать девушку под замком на ее дворах, пока ей не придет время возвращаться в школу, а когда она прибежала, взбешенная, объясняться с ним, надеясь его упросить, он не стал с ней разговаривать, и в то время, как она его убеждала, он то напевал что-то, то брался за книгу, а когда она вышла из себя и начала говорить слова, какие не подобает говорить девушке, он повернулся к ней и сказал:
— Я так и знал, что нужно было держать тебя дома и не посылать в школу. От этого учения девушке один вред, и если б можно было начать сначала, ты бы у меня была такая же скромная и неученая, как твоя мать, и я давно уже выдал бы тебя замуж за хорошего человека. Да я и теперь так сделаю!
И он так на нее заревел, что она задрожала от страха.
Тогда молодые люди стали писать друг другу красноречивые и полные отчаяния письма, и слуги разбогатели от подачек, нося их из одного дома в другой. Но юноша томился дома и не ходил играть ни в карты, ни в кости, и родители видели, как он томился, и не знали, что делать. Ван Помещик тайно через третьих лиц послал взятку начальнику полиции, но тот, хотя и брал взятки, на этот раз не согласился ее принять, и все они были в отчаянии. А молодой человек лишился аппетита и всё говорил, что повесится, так что Ван Помещик совсем растерялся.
Как-то вечером, когда молодой человек прогуливался позади того дома, где жила его возлюбленная, он увидел, что маленькая потайная калитка открылась, и служанка, которая носила письма, выглянула и подозвала его. Он подошел нерешительно и боязливо, но сердце все же влекло его вперед, а войдя, увидел, что позади калитки на маленьком дворике стоит его возлюбленная, — она была очень настойчива и решительна, и у нее много было всяких планов. Но теперь, когда они очутились лицом к лицу, слова у них не так легко шли с языка, далеко не так легко, как ложились на бумаге, и, сказать по правде, молодой человек боялся, как бы его не застали здесь, куда ему ни в коем случае нельзя было приходить. Но девушка была настойчива и в своей самонадеянности хотела поставить на своем и потому сказала:
— Нечего смотреть на стариков. Давай убежим куда-нибудь вместе, и тогда они испугаются позора и позволят нам жениться. Я знаю, отец меня любит, я у него — единственная дочь, а мать моя умерла, ты же старший сын у своего отца.
Не успел еще молодой человек собраться с духом и ответить ей так же решительно, как в дверях дома появился неожиданно начальник полиции: один из слуг, не ладивший со служанкой девушки, в отместку донес на них, и начальник полиции крикнул своим прислужникам:
— Свяжите его и бросьте в тюрьму, он посягнул на честь моей дочери!
Молодому человеку не посчастливилось: отец его возлюбленной был начальник полиции и мог кого угодно посадить в тюрьму, — у другого не было бы такой власти, и без взятки он не смог бы арестовать юношу. По приказу начальника молодого человека потащили в тюрьму, а девушка взвизгнула, уцепилась за его руку и стала кричать, что ни за кого другого она не пойдет и лучше проглотит свои серьги. Но старик отец невозмутимо повернулся к прислужникам и сказал:
— Смотрите за ней, и если она хоть на минуту останется одна и сделает то, что говорит, то вы мне за это ответите.
И он ушел, как будто не слыша ее стонов и криков, а служанки не осмеливались оставить ее одну, опасаясь за свою судьбу, и молодой девушке не удалось покончить с собой.
А начальник полиции послал известить Вана Помещика, что сын его посажен в тюрьму за то, что покушался на честь родной дочери начальника, и, послав такое известие, он сел в своей приемной и стал ждать. В доме же Вана Помещика поднялся переполох, и Ван совсем растерялся и не знал, что ему делать. Он немедленно послал хорошую взятку, собрав все серебро, какое у него было, с трудом облачился в свой лучший халат и сам отправился с извинением к начальнику полиции, но тот вовсе не намеревался так легко покончить с этим делом и велел привратнику передать, что он заболел от таких огорчений и никого принять не может, а когда принесли взятку, он отослал ее обратно, говоря, что Ван Помещик не за того его принял и что купить его нельзя.
Тогда Ван Помещик, вздыхая, вернулся домой, он понял, что взятка была слишком мала, а так как это случилось перед жатвой пшеницы, то серебра у него почти не было, и он знал, что ему придется просить помощи у брата. А еще сын его сидел в тюрьме, и нужно было еще послать еды и постель, чтобы облегчить его участь. Распорядившись об этом и послав за Ваном Купцом, Ван Помещик сел в своей комнате, опустив голову на руки, и стал ждать, а жена его, забыв всякие приличия, ворвалась к нему и в отчаянии призывала всех богов в свидетели того, что ей приходится терпеть в этом доме.