– Что из фразы «я тебя провожу» ты не поняла?
– Не поняла, зачем ты это делаешь? Здесь нас уже все равно никто не увидит.
– Куда идти, Лана?
Тяжело вздыхаю, качая головой. И когда мы успели поменяться ролями? Автомобиль трогается с места и уезжает вдаль по дороге. Передергиваю плечами и складываю руки на груди, шагая к проходу между двух трехэтажек. В воздухе витает запах приближающегося дождя, а ночная прохлада пронизывает кожу, отзываясь легкой дрожью. Елисей идет рядом, и каждая секунда его присутствия умножает на десять мое нервное напряжение. Поцелуй ему подавай. Ты глянь, какой умный! Шутник, блин! Сворачиваю на дорожку, что ведет к подъезду, прокручивая в голове варианты прощания. Что сказать? Сделать? Как не психануть? По факту шестой шаг я сегодня закрыла, наш разговор с натяжкой, но можно назвать откровениями. Только что делать с тем, что я не готова к седьмому шагу? Катя меня точно прибьет.
Поднимаю голову, глядя перед собой, ноги вмиг каменеют. В свете дворового фонаря топчется знакомая фигура, выпуская изо рта белые облачка пара. Сева замечает нас и резко разворачивается, уходя прочь. Это еще что за номер?
– Это ведь был Рогочий, – тихо говорит Елисей. – Откуда он знает, где ты живешь? Вы знакомы?
– Собираешься напомнить мне о запрете на общение с учениками гимназии, генерал?
– Значит, знакомы. И насколько близко?
– Выходи из образа моего парня, а то похоже, что ты ревнуешь.
– Вдруг так и есть?
Останавливаюсь, Елисей поворачивается ко мне лицом, удерживая непроницаемую маску спокойствия.
– Это лишь предположение, Лана, а не достоверный факт.
– Это моя фраза! – возмущенно вскрикиваю я.
– Моя вода, моя фраза. Да ты жадина. Что еще в этом мире только твое?
– Твои убитые нервные клетки тоже принадлежат мне.
– И не поспоришь, – усмехается он. – Какой подъезд? Тебя уже трясет от холода.
– Попрощаемся здесь.
– Нет, у меня есть парочка вопросов.
– Моя мама дружит с мамой Севы, вот и все.
– Не все. Какой подъезд?