– И ты мне об этом рассказала? – с тихим ужасом спрашивает папа. – Не через полгода, не за день до свадьбы, а сегодня? Прям вот так сразу?
– Ну, конечно. Зачем мне скрывать это от тебя?
Он прищуривается и говорит голосом мультяшного злодея:
– А вдруг я запрещу вам встречаться?
– Тогда я сбегу из дома и буду жить с любимым в шалаше посреди леса.
Его губы трогает нежная улыбка, и я улыбаюсь в ответ с такой же теплотой. И кто сказал, что дети и родители не могут быть на одной волне? Что они не могут быть друзьями? Мы ведь частички друг друга, плоть, кровь, гены, в конце концов! Дети, взрослея, берут пример с родителей, даже если сами этого не хотят, закон зеркала. А это значит, мы похожи на них так же, как и они на нас. Папе сейчас нужна поддержка, друг, близкий человек рядом. И всем этим могу быть я, и он для меня, конечно же, тоже.
– Лана, ты можешь взрослеть помедленнее? Я еще не готов отдавать тебя замуж.
– У тебя будет еще много времени подготовиться.
Телефон в моей руке вдруг оживает, сердце колотится, как бешеное, но быстро возвращается к привычному ритму.
Нажимаю на кнопку блокировки, экран гаснет.
– Не ответишь? – спрашивает папа.
– Это не он. Пойдем, нам еще в очередях стоять.
Папа бьет себя по животу и морщится:
– Зачем мы поели перед тем, как ходить по магазинам?
– Это была твоя идея.
– В следующий раз переубеди меня.
Прижимаюсь плечом к стене, скрещивая руки на груди, и наблюдаю, как папа застегивает пуговицы на черном пальто. Его туфли начищены, брюки выглажены, волосы уложены гелем, а стекла очков прозрачные, как слеза младенца. В коридоре витает терпкий запах мужского одеколона, а в груди зреет тревога. Теперь я очень хорошо понимаю, что чувствуют родители, когда их дети собираются куда-то на ночь глядя.
– Во сколько ты планируешь вернуться? – строго спрашиваю я.
– И вот мне снова семнадцать, – усмехается папа, поправляя воротник пальто.