Неля замирает, резко содрогнувшись, слезы омывают ее бледное лицо, на котором нет ни грамма косметики. Тревога ускоряет сердечный ритм, нехорошее предчувствие стягивает мышцы живота.
— Неля… — мирно произношу я.
— Они разбились! — оглушающе громко вскрикивает Жаркова. — Разбились! Понимаешь?! Бык вчера весь вечер вспоминал о тебе, а Таня… она… она пыталась его успокоить. Потом они… они уехали и…
Неля заходится в рыданиях, а меня будто пронзает толстым копьем. Мир замирает, время останавливается, и мое сердце вместе с ним. Не понимаю, сколько длится это состояние, но грудь вдруг обжигает первый сильный удар, несущий отрицание. Этого не может быть. Она лжет. Второй удар — невыносимая боль, от которой трещат кости. Разбились! Третий — паника. Что делать? Что мне делать?! Бег времени возобновляется. Мысли мечутся, образы людей вокруг размыты, не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть.
— Все ты… ты виновата! — неистово рыдает Неля. — Это твое место! Твое!
Пытаюсь отыскать в толпе хоть одно знакомое лицо, чтобы получить подтверждение этой жестокой лжи, но вокруг только пустые взгляды и змеиное шипение, собравшееся из десятков ошарашенных шепотков. Срываюсь с места и быстрым шагом пересекаю университетский холл, толкаю дверь, желая глотнуть свежего воздуха, но я словно в вакууме. Добираюсь до злополучной скамейки, вся тяжесть мира ощущается давлением на макушке. Сажусь и закрываю лицо руками. Не верю, это тупой розыгрыш. Рома просто решил мне отомстить.
Пальцы не слушаются, но я все-таки достаю телефон из сумки, после пары неудачных попыток. Снимаю блок с номера Ромы и жму кнопку вызова. Абонент временно недоступен. На помощь приходит злость и намечает цель. Принимаюсь открывать новостные паблики города и просматривать свежие посты. Толика надежды еще теплится в глубине души. Сейчас я готова простить всех на свете, сделать, что угодно, только бы слова Нели оказались неправдой.
Снимок на экране вышибает дух из тела: темное предрассветное небо, обочина дороги, фонарный столб и машина. Черная «Infiniti», номер замазан, но я и так его знаю. В посте сухие факты: авария ранним утром, водитель скончался на месте, пассажир — в машине скорой помощи, обстоятельства выясняются. Обхватываю ладонью шею, зажмурившись. Не верю. Просто не могу.
— Кать, — слышу сквозь дикий внутренний крик тихий голос. — Кать! — еще чуть громче.
Открываю глаза, Вова растерянно топчется у скамейки.
— Скажи Ульяне, что я не приду на пары, — выдавливаю с трудом.
— Конечно. Может, тебе это… воды принести или такси вызвать?
— Нет, спасибо. Я… я сама…
— Точно?
— Да, да — бормочу я, желая поскорее от него избавиться.
— Не слушай ее, — серьезно говорит Вова. — Она не в себе.
— Да, я знаю. Иди, а то опоздаешь.
— Лад-но, — медленно произносит он. — Не уверен, принято ли так говорить, но… соболезную.
Слушаю шорох удаляющихся шагов и озлобленный вой ветра. По щекам бегут теплые слезы, вытягивая остатки сил. Смотрю в одну точку, не ощущая себя в собственном теле. Вихрь из осколков и колючей проволоки вертится в голове. Каждая следующая мысль страшнее предыдущей, но я терплю. Все терплю, погружаясь глубже, в самые отдаленные недра ада, теряя счет времени.
Прикосновение к плечу не вызывает никакой реакции, не шевелюсь, не могу. Пальцы оборачиваются вокруг предплечья и тянут вверх, поднимая меня на ноги.