– Когда как, – ответил алькальд.
– А меня так и не убедили, – сказал директор. – Если часто сталкиваешься со всей этой фигней, начинаешь понимать, что играет роль только воля человека.
Алькальд взглянул на сонных от жары животных. Из клеток струились терпкие, горячие испарения, и в мерном дыхании зверей было что-то безнадежное. Директор пощекотал стеком нос леопарда, и тот скорчил жалобную гримасу.
– Как зовут? – спросил алькальд.
– Аристотель.
– Я о женщине, – пояснил алькальд.
– А! Ее мы зовем Кассандра, она знает, что всех ждет.
Выражение лица у алькальда стало отчаянным.
– Мне хотелось бы ее трахнуть, – сказал он.
– Это очень даже можно, – отозвался директор цирка.
Вдова Монтьель раздернула в спальне шторы и прошептала:
– Бедные люди!
Она навела порядок на ночном столике, убрала в выдвижной ящик четки и молитвенник и вытерла подошвы розовых домашних туфель о расстеленную перед кроватью шкуру ягуара. Потом обошла всю комнату и заперла на ключ туалетный столик, три дверцы застекленного шкафа и квадратный шкаф, на котором стояла гипсовая скульптурка святого Рафаила. После этого она заперла на ключ дверь комнаты.
Спускаясь по широкой лестнице из каменных плит, покрытых лабиринтами трещин, она думала о странной судьбе Росарио Монтеро. Когда вдова Монтьель увидела сквозь решетку балкона, как та, похожая на скромную, прилежную школьницу, которую приучили не смотреть по сторонам, обогнула угол и скрылась на набережной, ей показалось, будто закончилось нечто уже многие годы шедшее к завершению.
Внизу, на лестничном марше, ее встретили многоголосые звуки кипящего, будто деревенская ярмарка, патио. Прямо около лестницы стоял стол, на нем лежали завернутые в свежие листья сыры; чуть подальше, в открытой галерее, громоздились один на другом мешки соли и бурдюки с медом, а в глубине двора виднелась конюшня с мулами и лошадьми, где на балках висели седла и сбруя. Дом был пропитан запахом вьючных животных, мешавшимся с запахами дубильни и сахарозавода.
Вдова вошла в контору и поздоровалась с сидевшим за письменным столом сеньором Кармайклом. Он сверял количество денег с бухгалтерской книгой, отсчитывал и складывал пачками деньги. Когда вдова открыла выходившее на реку окно, яркий свет залил комнату, полную недорогих безделушек; здесь стояли большие кресла в серых чехлах, висело увеличенное фото Хосе Монтьеля с траурным бантом на рамке – было уже девять часов. Вдова почувствовала зловоние падали и только теперь на отмелях противоположного берега заметила лодки.
– Что они там делают? – спросила она у сеньора Кармайкла.
– Справляются с трупом коровы.
– Так вот в чем причина! – воскликнула вдова. – Этот запах снился мне всю ночь.
Она посмотрела на сеньора Кармайкла, углубившегося в работу, и добавила: