Пока доктор нагревал пробирку на спиртовке, дон Сабас не отрывал от него заискивающего взгляда. Доктор понюхал. Бесцветные глаза больного смотрели на него вопросительно.
– Анализ хороший, – сказал врач, выливая содержимое пробирки в утку, а потом испытующе посмотрел на дона Сабаса. – И вас беспокоит эта чушь?
– Меня лично нет, – ответил больной, – но я как тот японец, что кайфует от чужого страха.
Доктор Хиральдо готовил шприц.
– К тому же, – продолжал дон Сабас, – мне уже наклеили два дня назад. Все те же бредни насчет моих сыновей и россказни про ослов.
– Угу, – сказал врач, перетягивая резиновой трубкой руку дона Сабаса.
Больному пришлось рассказать историю про ослов, потому что врач ее не помнил.
– Лет двадцать назад я торговал ослами, – сказал он. – И почему-то всех проданных мною ослов через два дня находили утром мертвыми, хотя никаких следов насилия видно не было.
Он протянул врачу руку с дряблыми мышцами, чтобы тот взял на анализ кровь. Когда доктор Хиральдо прижал к уколотому месту ватку, дон Сабас согнул руку в локте.
– Так знаете, что выдумали люди?
Врач покачал головой.
– Распустили слух, будто я пробирался по ночам в стойла, вставлял револьверное дуло ослу в задний проход и стрелял.
Доктор Хиральдо убрал пробирку с кровью для анализа в карман куртки.
– Звучит правдоподобно, – заметил он.
– Нет же, это все змеи, – сказал дон Сабас, сидя на кровати в позе восточного божка. – Но вообще-то каким надо быть мудаком, чтобы написать в листке о том, что и так знают все.
– В этом нелепость этих листков, – сказал врач. – В них пишут то, о чем знают все, и почти всегда это правда.
На миг слова врача повергли дона Сабаса в состояние шока.
– Что верно, то верно, – пробормотал он, стирая простыней пот с опухших век. Однако самообладание тут же вернулось к нему. – Если уж говорить начистоту, то во всей стране нет ни одного состояния, за которым бы не скрывался дохлый осел.
Слова эти врач услышал, когда наклонился над тазом и мыл руки. Он увидел в воде свою улыбку – безупречные зубы, словно искусственные. Поглядев через плечо на пациента, доктор сказал:
– Я всегда считал, мой дорогой дон Сабас, что ваше единственное достоинство – бесстыдство.