Отец ты мой, откуда с утра пораньше такое беспричинное сумасбродство? Это ведь навлечет на нас страшную беду. Я испугался так, что душа ушла в пятки, и, торопливо бухнувшись на колени, стал молить о пощаде.
– Начальник Цянь, если мой отец тебя обидел, разруби его на куски и скорми собакам, поделом ему, но мы-то двое вас не раздражали, беду не навлекали, вы уж сделайте милость, не истребляйте наш род. Если вы нас истребите, кто будет носить вам мясо и вино? К тому же моя жена только что призналась, что беременна! Если уже истреблять весь род, то может быть обождать хотя бы, пока она родит?
Меня высмеял советник Дяо:
– Ты, Чжао Сяоцзя, тупица порядочный, раз уж речь идет об истреблении рода, тут уж косят траву и вырывают корни, будет убита вся семья и ни одного побега не останется. Неужели можно оставить твоего сына, чтобы он продолжал род и дальше?
Подошедший отец пнул меня и выругался:
– Проваливай отсюда, размазня! Когда все спокойно, еще держишься почтительным сыном, а как наступила беда, становишься совсем никчемным? – Отругав меня, он повернулся к начальнику Цяню: – Если у вас, господин начальник уезда, есть подозрения, что я распространяю клевету и дурачу народ, почему бы вам не съездить в столицу и не поспрашивать государыню и государя? Если же дальняя дорога вам в тягость, нелишне по возвращении спросить его превосходительство Юаня, он, почтенный, наверняка узнает это кресло.
Слова моего отца были с подвохом, и начальник Цянь попался на крючок. Чиновник закрыл глаза и вздохнул. Открыл глаза и сказал:
– Ладно, мои знания неглубоки, пусть бабушка Чжао посмеется надо мной! – Начальник Цянь сложил руки, поклонился отцу малым поклоном, затем снова опустил рукава, насупил брови, звучно откинул рукава, бухнулся на колени и, обращаясь к креслу, отбил земной поклон и громко прорычал, словно публично выругался: – Покорный слуга начальник уезда Гаоми Цянь Дин желает нашему императору десять тысяч лет, десять тысяч лет, десять тысяч раз по десять тысяч лет!
Маленькие ручки отца, перебирающие четки, беспрерывно дрожали, в глазах лучилось неприкрытое довольство.
Начальник Цянь поднялся и с усмешкой проговорил:
– Нет ли у бабушки Чжао других высочайших подарков? Я один поклон совершил, второй совершил. Третий и четвертый раз тоже надо будет кланяться?
Отец усмехнулся:
– Начальник, простолюдин не виноват, таковы установления императорского двора.
– А раз нет, то попрошу бабушку Чжао пройти вместе со мной, его превосходительство Юань и генерал-губернатор Клодт почтительно ожидают в уездной управе!
– Осмелюсь попросить господина распорядиться, чтобы ваши люди захватили с собой это кресло, хочу, чтобы его превосходительство Юань рассудил, настоящее оно или нет.
Начальник Цянь задумался на миг, потом махнул рукой:
– Хорошо. Эй там, сюда!
Двое волков, вновь ставших служителями управы, подняли императорское кресло отца и вслед за ним и начальником Цянем вышли к воротам. Мою жену во дворе одолевала страшная рвота, она всхлипывала и в перерыве между приступами тошноты, вся в слезах, громко крикнула:
– Отец, постарайтесь выжить, дочка уже забеременела для вас внуком!
Я видел, как начальник Цянь то краснел, то бледнел, ему было не по себе, а на лице моего отца все больше проявлялось самодовольное выражение. Перед паланкином начальник Цянь и отец стали церемонно пропускать друг друга, как два чиновника различного ранга, как два взаимно уважающих и взаимно любящих приятеля. В конце концов никто из них так и не сел в паланкин, а потому двое служащих управы стали запихивать в него кресло, оно не вошло, пришлось перевернуть его и нести на жердинах паланкина. Опершись на паланкин, отец вступил в него, положил туда четки и снова вылез. Занавески паланкина опустились и загородили неприкосновенную вещь. Освободив маленькие белые ручки, отец с необычайно довольным видом поглядывал на начальника Цяня. Тот странно усмехнулся, мгновенно поднял руку, размахнулся и попал прямо по щеке отца со звонким шлепком, словно прихлопнул жабу. Застигнутый врасплох, отец стал выписывать круги, а как только приобрел равновесие, его настигла еще одна оплеуха начальника Цяня. Она была посильнее, отец пошатнулся и упал на землю. Оглушенный ударами, отец с растерянным видом сидел на земле. Он опустил голову и сплюнул кровью вместе с парой зубов.