Медников с готовностью протянул вперед широкие, крестьянские ладони с корявыми ногтями.
– Сядь, Петросян! – одернул бойца и Ханжиков. – Чего ты хорошим людям настроение перед дальней дорогой портишь? Говорят тебе: проверяли всех членов экспедиции!
Все еще что-то ворча, красноармеец нехотя опустился на место.
Агасфер обещающе поглядел на Медникова: ну, погоди, Евстратий! Я тебе потом за твою откровенность выдам! Спасибо, что хватило у старика ума не ляпнуть о том, что не делопроизводителем в Охранном служил, а возглавлял знаменитую «летучую бригаду» филеров высшей квалификации… Нет, тщательнее надо было готовить легенды своих товарищей! И строго-настрого наказать не махать языком без надобности!
Да и собственные «шведские корни»… Берг отлично помнил, что шведские паспорта для себя и Андрея он выбрал по двум причинам. Во-первых, они были настоящими, а во-вторых, никто не предполагал, что на далекой восточной окраине России скандинавское происхождение может быть кем-то взято под сомнение…
Но в любом случае «русский поворот» в разговоре Агасферу не понравился. Единственным, кому он признался в своем русском происхождении, был президент Краснощеков. Однако он произвел впечатление человека понимающего и весьма осторожного. И к тому же вряд ли ему могло прийти в голову поделиться такой тайной командиром взвода охраны. Скорее уж наоборот: именно президент предупредил Берга в прощальном разговоре о том, что в охране есть люди из контрразведки – ОГПУ.
Из затеянного совсем некстати «допроса» Ханжикова надо было как-то побыстрее выходить. Агасфер внимательно поглядел на командира, чуть улыбнулся:
– Михаил, мы с вами, кажется, стали во время нашего путешествия друзьями?
– А то! Еще какими!
Красноармейцы одобрительно зашумели, поддерживая командира. Агасфер поднял здоровую руку, добиваясь тишины:
– Ну, а раз так, то, как друга, прошу: давайте оставим этот разговор! Не то, что бы я боялся за себя или за Эжена. Просто… Просто время такое нынче… злое, Михаил! Вот вам что-то показалось – а ведь кто-то и всерьез может нас за тайных агентов мирового империализма принять. Начнут, «копать», бдительность свою доказывать, дополнительных проверок требовать. Задержат нашу экспедицию… Давайте лучше выпьем за нашу удачу – и в Урге, и в Иркутске. За то, чтобы поменьше попадалось на нашем и вашем пути таких вот негодяев, как Костыль!
Тост был одобрен, глухо звякнули, сдвигаясь, закопченные и слегка помятые кружки.
– Так-так-так! Тут, оказывается, пир горой, да еще с самогоночкой! – в дверь теплушки просунулась голова уполномоченного Сибревкома Госностаева. – А революционное начальство последние зубы американскими галетами ломает!
Красноармейцы, расплескивая самогонку, повскакивали с мест. Бутыль, словно сама собой, исчезла в сене.
Горностаев тем временем ловко заскочил в вагон, окинул смущенное его визитом общество и расхохотался:
– Ладно, глаз не прячьте, бойцы! Я ведь тоже не с пустыми руками товарища профессора провожать пришел, – и он жестом фокусника вынул из кармана галифе бутылку мутноватого самогона, пристроил ее на середину «стола». – Ну, что, примете в свою компанию?
Бойцы зашумели, разулыбались, раздвинулись, освобождая место для неожиданного гостя.
Приняв из чьих-то рук кружку с самогонкой, Горностаев заглянул в нее, поболтал жидкость и, не поднимая глаз, заговорил:
– Сразу скажу: я часть вашего идеологического спора слышал. В том числе и про обиду мсье Эжена на советскую власть. Не могу судить – есть у него основания обижаться или нет, – а вот у меня претензии к товарищу Ханжикову имеются! ЦК нашей партии еще в марте провозгласил новый курс Советской республики – НЭП. То бишь новая экономическая политика, товарищи! И в полном соответствии с выбранным курсом партия пригласила вчерашних буржуев помогать нам возрождать советскую экономику! Так что, если мсье Эжен решит стариной тряхнуть и поможет организовать нам, скажем, животноводческую ферму – милости просим!
Он подмигнул Бергу, рывком опрокинул в рот кружку, кинул следом кусочек сала и продолжил:
ebooksa