Чтобы развлечь спутников, Агасфер принялся коротко пересказывать им историю некогда кочевой бурятско-монгольской столицы, куда они направлялись. Слушая его, Андрей и Медников еле сдерживали смех: Агасфер то и дело прерывал «исторический очерк» громкой руганью и лихими возгласами – когда палка удачно попадала по спинам и мордам собачьего «эскорта».
– Еще в 1911 году, друзья, когда здесь была свергнута… Нет, ты погляди, какая нахальная серая сволочь! Трах! Ага! О чем я говорил? Да, когда была свергнута власть Цинской династии и образовалось феодально-теократическое государство во главе с Богдо-гэгэном, Урга стала столицей страны… А по мордасам, по мордасам не желаешь ли, дрянь ты этакая?! Так вот: монгольские монархи сначала являлись лишь духовными правителями ламаистской церкви, имея власть, которую им первоначально пожаловали тибетские далай-ламы. Затем, с ослаблением Китайской… Нет, друзья, тут пулемет нужен, иначе мы из города и до вечера не выберемся! Твою мать-то! Трах! Китайской, я говорил, империи и монгольских региональных феодалов, богдо-гэгэны постепенно стали влиять и на светские дела страны… Андрей, гляди: слева заходит, сейчас прыгнет! Тьфу, о чем я? Ага! В переводе с монгольского титул Богдо-гэгэн означает «царственный, просветленный»… Монархи, короче… Куда эти псы все рванули, хотел бы я знать? Неужели невостребованная падаль нашлась? Впрочем, слава богу: кажется, отделались! Так вот, друзья: только восьмой из богдо-гэгэнов, воспользовавшись революцией в Китае, в 1911 году смог официально провозгласить себя богдыханом – светским правителем единой страны, включая Внешнюю и Внутреннюю Монголии. В разные периоды своего правления монарх обладал различным объемом полномочий. Сначала богдыхан несколько месяцев был почти абсолютным монархом над Внешней Монголией с претензий на управление другими монгольскими территориями, но потом, по результатам монголо-русско-китайского Кяхтинского соглашения, Россия смогла гарантировать богдыхану власть только над Внешней Монголией, в рамках автономии в составе Китая.
Оглянувшись, Агасфер предостерег спутников:
– Друзья, вы пока палки не выбрасывайте! Черт их знает: набегут опять – опомниться не успеем! А вот своих собачек, полагаю, пора на землю спускать! А то привыкнут на колесах путешествовать – потом не отучишь!
Спустив трех невзрачных собачонок на желтую бугристую землю, Агасфер некоторое время понаблюдал, как те, деловито обнюхивая кусты и кочки, устремились параллельно каравану. Хмыкнув, Агасфер снова запрыгнул на боковину повозки и продолжил:
– Ну, а теперь совсем новейшая история: на исторической сцене появляется барон Унгерн! Летом 1917 года генерал-майор Роман Федорович Унгерн фон Штернберг был командирован Керенским в Забайкалье, чтобы укрепить среди казаков доверие к Временному правительству. Здесь он познакомился с атаманом Сибирского казачьего войска Семеновым и решил в Петербург не возвращаться. А после того, как Семенов бежал под натиском красных в Маньчжурию, Унгерн, получивший к этому времени чин генерал-лейтенанта, продолжил его борьбу с большевиками.
Агасфер оглянулся на исчезающие в пыли и мареве юрты и редкие каменные дома Верхнеудинска.
– Но первой целью барона стало уже не освобождение России от красных, а создание собственной азиатской империи, – продолжил Агасфер. – Совсем недавно, в январе 1920 года, Азиатская дивизия барона вошла в оккупированную китайцами Внешнюю Монголию. Здесь барон объявил себя защитником традиционных ценностей местного населения и, пройдя церемонию посвящения в буддистском монастыре, породил целую серию легенд об освободителе от китайцев – Белом Махатме, пришедшем с севера. И еще он, естественно, освободил Богдо-гэгэна из китайского плена.
– И «стряс» с него за освобождение уйму золота, которое и стало казной Азиатской дивизии? – мрачно предположил Безухий.
– Не совсем так, Ху, – поправил Агасфер. – Золота у Восьмого Богдо-гэгэна было немного, зато он владел огромным количеством драгоценных камней, которые ему по древнему обычаю постоянно подносили подданные. По слухам, за освобождение из-под китайского ареста этот самый Богдо подарил барону целый ящик этих камней. Ну, а золото Унгерн забрал сам. И источник этих сокровищ был вполне реальным. В первую очередь кладовые двух банков, разграбленные войсками барона при взятии Урги – Китайского и Пограничного. Кроме того, в Китайском банке Урги хранилась контрибуция, собранная с монголов за неуплату долгов китайским купцам и ростовщикам и составлявшая в денежном выражении эквивалент общей задолженности Монголии Китаю. Эта сумма задолженности достигала 19–20 миллионов золотых рублей – свыше 900 пудов.
– Слушай, Берг, в твоей голове хранятся цифры, от которых ум за разум заходят, – снова подал голос Безухий. – Как они у тебя там помещаются?
– Сам иногда удивляюсь, – с улыбкой признался Агасфер. – Кроме того, не забывайте, друзья, что еще в 1919 году Семенов назначил Унгерна главным руководителем работ на всех золотых приисках Нерчинского горного округа. Должность, прямо скажем, весьма денежная – учитывая к тому же характер барона. И еще говорили, что в Забайкалье, прежде чем отправиться в Монголию, Унгерн захватил два вагона с золотом из отправленной Колчаком на восток части казны Российской империи. А это более тысячи пудов, господа! Не знаю точно, входило ли в это количество в подарок Семенова: почти 440 пудов золота, переданных им барону на формирование монгольской антисоветской армии. Но в любом случае, господа, сумма выходит изрядной…
– В любом случае столько на пятидесяти телегах не увезешь, – решительно заявил Андрей. – Помнишь, в Шанхае дезертир Тимофей упоминал золото, которое Унгерн оставил в Урге на хранение в каком-то монастыре?
– Помню, – кивнул Агасфер. – Не идет у нас «золотая математика» – даже с учетом тех 26 или 28 ящиков с золотом, которые барон якобы поручил спрятать своему доверенному подъесаулу Камету Ергонову. Это уже из самой свежей, как говорят, информации. Пленные рассказали, что барон перед Северным походом от «лишнего» груза избавился. Или подстраховался – на тот случай, если в Ургу не вернется. Какой делаем вывод, господа?
– Одно из двух, – мрачно отозвался Безухий. – Или количество золота Унгерна сильно преувеличено, или он сделал несколько захоронений.
В это мгновение бурят-возничий со второго тарантаса закричал, показывая камчой влево. Схватив лежащий под рукой бинокль, Агасфер поднес его к глазам, подкрутил линзы и довел до общего сведения:
– А вот, кажется, и первая дорожная встреча: с левого борта, как говорят моряки, к нам наперерез с сопки спускается небольшой отряд всадников.
– Кто это, интересно? – перехватил бинокль Медников. – У всех винтовки, черт побери!
– Скоро узнаем! – пообещал Агасфер. – Заболтались мы что-то – чуть «гостей» не пропустили. А ну, по местам, друзья! Эй, друг, притормози-ка…
По команде Агасфера экспедиция рассредоточилась: Медников и Безухий, спрыгнув на ходу на землю, ловко заскочили в последний тарантас, где под сеном был спрятан пулемет максим, Андрей, отвязав вожжи, запрыгнул в первую телегу с припрятанными гранатами, Линь получил приказ охранять замыкающую повозку.
ebooksa