– Дашка, что ж ты наделала…
Разрез в синеватой пелене, сделанный мечом Абаса, медленно затягивался, свет, лившийся из него, источался, сужаясь до невесомого ручейка.
Дашка посмотрела на Леру, беспомощно и удивленно.
– Прости…
Ушакова заорала:
– Дашка-а, борись!
От её крика даже мары дрогнули и отшатнулись.
– Соня, что делать?! Скажи!
Та качала головой, растирая по бледным щекам слезы.
Сквозняк подхватил тонкую струйку, рассыпая в прах острые плечи, путаясь в волосах. Щуплые руки плетьми повисли вдоль тела.
– Дашка… – звала Лера в темноту, следя взглядом за последней, исчезающей в полумраке стен, тенью.
Легко вспорхнул к потолку и повис в воздухе вздох:
– Свободна…
– Дашка, – ещё раз позвала Лерка в пустоту, но ответа уже не услышала.
Влажная от слез Сонина рука коснулась кончиков ее пальцев:
– Не зови, ей уже хорошо. Её коснулось Забвение.
За их спинами прогрохотал демон:
– Даже лучше, чем вам сейчас. Во всяком случае, живущей.
Лера чувствовала жуткий холод, тут же сменившийся жаром, будто тело её стегали попеременно то ледяным, то огненным кнутом, разрывая плоть, отзываясь в каждой клеточке неистовой болью. Ноги медленно оторвались от пола, тело неестественно изогнулось дугой, до хруста в позвонках, до звона в барабанных перепонках. Горло перехватило, будто на тонкую девичью шею одели ошейник шипами внутрь. Тело отказалось слушаться.
Абас – она вспомнила – каменный демон Нижнего мира, незнающий пощады пожиратель душ.