Справа, совсем близко от них, раздался короткий визг. Донеслись звуки схватки. Все трое бросились в проявившийся в темноте проём.
– Центральный зал, переход направо напротив ребенка со стрелой, коридор из синего камня, – громко отметил Пашка на ходу, чтобы все запомнили.
Коридор, по которому они мчались, действительно, был выложен из одинаково квадратных плит, примерно, двадцать на двадцать сантиметров каждая. Ярко-синего цвета.
Впереди мелькнул отсвет и выход в другое помещение, из него-то и доносились звуки отчаянной битвы.
Ромка ускорился.
«На днях я сделал Усейна Болта, – пульсировало в висках. – Надо ещё чуть быстрее».
На таком расстоянии проявилась прозрачно-голубая плёнка, преграждавшая пусть внутрь и приглушавшая звуки. Перед ней стоял, выставив вперед широкие ладони, Ромкин дед, Василь Федорович, в любимой ещё при жизни красно-бордовой клетчатой рубашке и спортивных штанах с начесом.
– Стоять!!! – гаркнул он так, что с потолка посыпалась мелкая каменная крошка.
Ромка остолбенел. В последний раз он видел своего деда вот так же как сейчас, почти пять лет назад. В конце лета, перед отправкой внука домой тот брал с него обещание доклеить Ан-140, «антошку-коротышку» и все совал в руки старый потрепанный альбом. А он, Ромка, отнекивался.
«Рюкзак и так полный, не хочу всяким хламом забивать».
И самолетик так не доделал. Лерка пришла, сказала – обижается дед. И за тот фотоальбом обижается.
«Неужели она его вот так же видела?» – мелькнуло в голове. В спину ударились Санька Тихомиров и Пашка.
– Что за чел? – Санёк выглянул из-за плеча.
– Это мой дед, – прошептал Ромка.
Старик посмотрел на парней исподлобья:
– Куда прёте?! Не видите блазня? – он выставил вверх большой палей и показал за спину, туда, где поблескивала в темноте голубоватая пленка. Совсем такая, как в Ромкиных видениях.
– Что за блазень? – удивился Тихомиров и пргладил фиолетовые волосы: присутствие деда вызывало у него тревогу.
Пашка пожал плечами.
– Дед, – Чижов едва узнал собственный голос. – Это ты?
– А кому ж ещё? – дед сварливо оценил его одежду, задержался на волосах, потёртых джинсах. – Фу, волосья отрастил, как баба, одёжу будто у старьёвщика умыкнул.
ebooksa