Из рваного, словно обгрызенного прохода, валил пар, как от проруби в крещенскую полночь. В нём постепенно проявлялись фигуры: высокие, затянутые с ног головы в прозрачно-голубые ледяные доспехи, существа с вытянутыми лицами и горящими синевой глазами.
– За нарушение Священного чертога пятеро живых подлежат забвению, – их громоподобный голос, казалось, лился отовсюду.
Агафья пискнула, вжалась в Ромкину грудь.
На их запястьях появились ледяные браслеты, живыми змеями сковав руки. Пол дрогнул, плиты ожили, передвигаясь ближе к выстроившимся в шеренгу стражам и скатывая на них застывших от неожиданности подростков. Прозрачно-голубые фигуры ощетинились копьями.
– Нас на них несёт! – крикнул Санька и бросился бежать в противоположном направлении.
Пашка ухватился пальцами за край плиты, подцепил Ромкину куртку и рванул на себя: друг с безвольно повисшей на нем Агафьей вырвался из-под нависшей над ним ледяной лапы. Существо рыкнуло и наступило на угол плиты, изогнув ее так, что ребята сорвались.
– Берегись! – гаркнул Санёк.
Выбросив вперед руку, он тянулся вспотевшими пальцами к Пашке, короткий захват, и пальцы сомкнулись в пустоте – Тихомиров промахнулся.
Все трое неловко съехали вниз на край шаткой плиты.
Гаша коротко взвизгнула и подорвалась вверх. Этого усилия оказалось достаточно, чтобы парни перескочили на соседнюю плиту и бросились вверх, увлекая за собой девушку. Обезумевшими глазами смотрела она на копье стражника, которое оказалось толще её собственной ноги.
Дед Василий выступил вперед, прикрывая собой отступление внука с друзьями. Ромка видел, как рука стражника схватила его за горло и придавила к стене, равнодушно впечатывая в нее.
– Беги, Ромка! – прохрипел дед, и каменная кладка медленно сомкнулась на его лице.
– Чёрт, чёрт, чёрт, – бормотал парень, волоча за собой хаотично болтающую ногами Агафью.
Плиты накренились, ботинки скользили по предательски скользким камням, сбрасывая их под ноги страже. Чем ближе она оказывалась за спиной, тем холоднее становилось, и тем сложнее было двигаться вперед. Тем более с обмякшей, как кисель, Агафьей. И он давно бы упал, если бы не Пашка, который, вцепившись в оранжевую куртку, волок его вверх, то и дело зло оглядываясь на словно забавляющиеся их страхом и желанием выжить фигуры.
– Ромка, двигайся, – хрипел он. – Только не останавливайся, друг.
И Ромка остервенело грёб в гору, туда, где мерцал синевой входная дверь квартиры. Туда, где мелькала фиолетовая шевелюра Тихомирова.
Подхваченная общим движением, стараясь не смотреть в жуткие искрящиеся синевой глаза, Гаша всхлипывала и, срывая кожу на коленках, цеплялась за неровные скаты.
Неожиданно Санёк, вырвавшийся на несколько шагов вперёд, коротко вскрикнул и пропал из виду.
Пашка и Роман не успели сообразить, среагировать.
Они бежали к двери, к заветному выходу из Морози, когда плиты под ними закончились, выплюнув их в пустоту.
ebooksa