Режиссер отошел, не ответив на это замечание.
Во второй сцене, в бальном зале, где Лаура встречается лицом к лицу с враждебно настроенным обществом, Керри играла еще лучше и заслужила одобрительную улыбку режиссера.
Он даже соблаговолил подойти и заговорить с ней.
— Вы уже когда-нибудь выступали на сцене? — как бы вскользь спросил он.
— Нет, никогда, — ответила Керри.
— Вы так хорошо играете, что я думал, уж нет ли у вас некоторого сценического опыта?
Керри только смущенно улыбнулась.
Режиссер отошел от нее и стал слушать Бамбергера, который бездушным голосом бубнил очередную реплику.
Миссис Морган заметила эту сценку и сверкнула на Керри завистливыми черными глазами.
«Наверное, какая-нибудь захудалая актриса!» — решила она, находя удовлетворение в этой мысли и проникаясь презрением и ненавистью к Керри.
Репетиция кончилась, и Керри отправилась домой, чувствуя, что не ударила лицом в грязь. Слова режиссера все еще звучали у нее в ушах, и она горела желанием поскорее рассказать обо всем Герствуду. Пусть он знает, как хорошо она играла! Друэ тоже мог бы служить объектом для ее излияний, и она еле сдерживалась, дожидаясь, когда же он наконец спросит ее. И тем не менее сама она не заговаривала об этом. А Друэ в тот вечер думал о чем-то другом, и то, что казалось Керри столь важным, не имело большого значения в его глазах. Он не стал поддерживать разговор на эту тему, выслушав лишь то, что рассказала — не очень умело — сама Керри. Он сразу же решил, что Керри прекрасно со всем справится, и тем самым заранее избавил себя от всяких тревог. Керри была несколько раздражена и подавлена этим. Она остро ощутила безразличие Друэ и томилась желанием увидеться с Герствудом. Он казался ей единственным другом на земле. На следующее утро Друэ все же проявил интерес к сценическим успехам Керри, но впечатления от вчерашнего разговора с ним уже нельзя было исправить.
Керри получила письмо от Герствуда, извещавшего ее, что, когда она получит его послание, он уже будет ждать ее в парке. Когда она явилась, Герствуд встретил ее, сияя, точно утреннее солнце.
— Ну, дорогая, — сразу начал он, — как у вас сошло?
— Недурно, — сдержанно ответила Керри, помня о равнодушии Друэ.
— Расскажите мне все, как происходило, — попросил Герствуд. — Это было интересно?
Керри стала описывать ему во всех подробностях вчерашнюю репетицию, все больше и больше воодушевляясь.
— Ну просто великолепно! — воскликнул Герствуд, выслушав ее. — Очень рад за вас. Непременно приду посмотреть, как вы играете. Когда у вас следующая репетиция?
— Во вторник, — ответила Керри. — Но посторонних туда не пускают, — добавила она.
— Я все же думаю, что мне как-нибудь удастся пройти, — многозначительно сказал Герствуд.
Керри была в восторге от его внимания. Она снова обрела душевное равновесие. Тем не менее она заставила его дать слово, что он не будет приходить на репетиции.