— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Проводник рассмеялся.
— Скоро поймете. Идите в конец состава, на платформу. Если пойдет контролер, вы спрыгнете. Но думаю, что в такое время он не пойдет. Этим вы сэкономите деньги за проезд.
— Спасибо.
Штайнер поднялся и прошел в конец поезда. Он чувствовал лицом ветер и видел мелькающие огоньки проносившихся мимо деревушек. Он глубоко дышал и наслаждался самым крепким ароматом, который только есть на земле, — ароматом свободы. Он чувствовал кровь в своих венах и теплую силу своих мышц. Он жил. Он не был в заключении. Он жил, он вырвался из их рук.
— Возьми сигарету, браток, — сказал он проводнику, который тоже пришел в конец поезда.
— Спасибо. Но только мне сейчас нельзя курить. Служба.
— Ну, а мне можно?
— Да. — Проводник добродушно засмеялся. — В этом отношении тебе лучше, чем мне.
— Да. — Штайнер вдохнул в себя пряный аромат сигареты. — В этом отношении мне лучше.
Он отправился к пансиону, в котором его арестовала полиция. Хозяйка все еще сидела в бюро. Увидев Штайнера, она вздрогнула.
— Вы не сможете здесь больше жить, — быстро сказала она.
— Смогу. — Штайнер снял свой рюкзак.
— Господин Штайнер, это невозможно. Полиция может нагрянуть снова в любой момент. И она закроет мой пансион.
— Луизхен, — спокойно сказал Штайнер. — Самым лучшим убежищем во время войны была свежая воронка от снаряда. Почти никогда не случалось, чтобы в нее сразу попал другой. Поэтому ваша комнатушка — сейчас самая надежная в Вене.
Хозяйка в отчаянии запустила руки в свои светлые волосы.
— Вы погубите меня! — воскликнула она с пафосом.
— Как чудесно! Я всегда мечтал об этом — погубить кого-нибудь! У вас романтическая натура, Луизхен. — Штайнер огляделся. — У вас найдется еще чашка кофе? И рюмка водки?
— Кофе? И водки?
— Да, Луизхен. Я знал, что вы меня поймете! Какая вы чудесная женщина. Ну как, есть еще сливовица в стенном шкафу?