– Значит, это твоя кровать, Пат?.. – спросил я наконец.
Она улыбнулась:
– А чья же, Робби?
– Правда! А вот и телефон. Буду знать теперь и это… Я пойду… Прощай, Пат.
Она прикоснулась руками к моим вискам. Было бы чудесно остаться здесь в этот вечер, быть возле нее, под мягким голубым одеялом… Но что-то удерживало меня. Не скованность, не страх и не осторожность, – просто очень большая нежность, нежность, в которой растворялось желание.
– Прощай, Пат, – сказал я. – Мне было очень хорошо у тебя. Гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. И ром… и то, что ты подумала обо всем…
– Но ведь все это так просто…
– Для меня нет. Я к этому не привык.
Я вернулся в пансион фрау Залевски и посидел немного в своей комнате. Мне было неприятно, что Пат чем-то будет обязана Биндингу. Я вышел в коридор и направился к Эрне Бениг.
– Я по серьезному делу, Эрна. Какой нынче спрос на женский труд?
– Почему это вдруг? – удивилась она. – Не ждала такого вопроса. Впрочем, скажу вам, что положение весьма неважное.
– И ничего нельзя сделать?
– А какая специальность?
– Секретарша, ассистентка… Она махнула рукой:
– Сотни тысяч безработных… У этой дамы какая-нибудь особенная специальность?
– Она великолепно выглядит, – сказал я.
– Сколько слогов? – спросила Эрна.
– Что?
– Сколько слогов она записывает в минуту? На скольких языках?
– Понятия не имею, – сказал я, – но, знаете… для представительства…