— Я поеду с тобой, — сказала я Максиму. — Я хочу быть с тобой в Лондоне.
Он ответил не сразу:
— Да, нам нужно оставаться вместе.
Фрэнк вошел в комнату.
— Они уехали — полковник и Фэвелл. Что я могу для вас сделать? И, конечно, я хочу сопровождать вас к доктору Бейкеру.
— Это вовсе не нужно. Вам завтра нечего делать. Но послезавтра может возникнуть целая куча дел. А сегодня, Фрэнк, мы с миссис де Винтер хотим провести вечер вдвоем, хотим побыть одни. Вы поймете нас.
— О, конечно, спокойной ночи.
Когда он вышел, Максим направился ко мне, а я протянула к нему руки и обняла его. Я обнимала и ласкала его, старалась успокоить, как будто он был Джаспером, который расшибся где-то и пришел ко мне за утешением.
— Мы можем сесть вместе к рулю завтра. Джулиен не станет возражать.
— Нет. Завтрашняя ночь еще тоже будет принадлежать нам. Они не сразу предпримут какие-то меры. Я успею повидаться с нужными людьми: я бы хотел Хастингса — он лучший из адвокатов, или Биркета. Хастингс знал еще моего отца. Но мне надо рассказать ему всю правду. Адвокатам легче вести дело, когда они знают все до конца.
Дверь открылась, и вошел Фритс:
— Будете ли вы переодеваться к обеду, мадам, или можно сразу подавать?
— Нет, Фритс, сегодня мы не будем переодеваться.
Я помню мельчайшие подробности этого последнего вечера, проведенного в Мандерли. Помню все, что мы ели, помню, как горели высокие новые свечи в серебряных подсвечниках. Когда мы уже пили кофе в библиотеке, раздался телефонный звонок. На этот раз подошла я, и услышала голос Беатрисы:
— Я весь вечер пыталась к вам дозвониться, но это было невозможно.
— Мне очень жаль, — ответила я.
— Мы получили вечерние газеты и были страшно поражены всем вашим делом. Что говорит по этому поводу Максим? Где он?
— У нас был здесь народ — полковник Джулиен и другие. Максим ужасной утомлен, а завтра утром мы едем в Лондон.
— Но зачем же?
— В связи с постановлением суда, но более точно я вам объяснить не могу. Это все ужасно неприятно, и эта огласка трудно переносима для Максима.