— Да, кажется, видел. Какое-то судебное расследование?
— Судья установил случай самоубийства, а я утверждаю, что этого быть не могло. Я знал ее очень близко и утверждаю, что она никогда бы так не поступила, — сказал Фэвелл.
— Вы бы лучше предоставили вести переговоры мне и полковнику Джулиену. Ведь мистер Бейкер понятия не имеет о том, чего вы добиваетесь, — спокойно сказал Максим, а затем обратился к доктору:
— Кузен моей первой жены не удовлетворен судебным решением, а к вам мы приехали потому, что нашли в записной книжке моей жены запись о встрече с вами в последний день ее жизни и номер вашего телефона. Не могли бы вы проверить для нас эти данные.
Доктор Бейкер с сожалением покачал головой:
— Мне очень жаль, но я полагаю, что здесь вышла ошибка — я бы запомнил фамилию де Винтер.
Джулиен вынул из кармана листок, вырванный им из записной книжки Ребекки, и показал его доктору: свидание в два часа дня и номер телефона — Музеум 0488.
— Это все очень странно, — сказал Бейкер, — телефон правильный.
— Не могла ли она назваться чужой фамилией? — спросил Джулиен.
— Могло быть и так, хотя я, конечно, не одобряю такого поведения, — сказал Бейкер.
— Скажите, есть ли у вас какая-нибудь картотека или журнал записей, где вы могли бы это проверить для нас? Я прекрасно знаю, что неэтично задавать такие вопросы, но у нас случай исключительный — нам нужно установить, нет ли какой-нибудь связи между ее визитом к вам и последовавшим за этим самоубийством.
— Убийством, — поправил Фэвелл.
Доктор Бейкер взглянул на Максима и спокойно произнес:
— Я ведь не знал, о чем идет речь, а теперь я все понял и всячески готов помочь вам, сколько могу. Сейчас я принесу сюда записи, и мы вместе их разберем. Пока покурите, отдохните. Предлагать вам выпить, вероятно, еще не время.
У меня было впечатление, что Фэвелл хочет что-то сказать, но он не получил этой возможности, так как Бейкер вышел из комнаты.
— Мне кажется, что он порядочный человек, — сказал Джулиен.
— Почему он не предложил нам стаканчик виски с содовой. Наверное, держит их на замке. На меня он не произвел никакого впечатления, и нам он, конечно, ничем не поможет.
Доктор вернулся с большим журналом и картотекой.
— Я принес все материалы за прошлый год. Седьмого, восьмого, десятого… Вы сказали двенадцатого, в два часа дня? Вот!
Мы все застыли и молча смотрели на него.