— Дэн, — зараза, голос опят сел.
Я с трудом расслышала саму себя, но… зато ты услышал. Резко обернулся. Напряжение на жестком хмурящемся лице за одно мгновение сходит на нет. Облегченная улыбка, открытым доверчивым блеском… острого кинжала прямо по сердцу. Дыхание перехватывает под болезненное сжатие сердца вместе с трахеей.
Боже, Дэн, что ты делаешь? Не смотри на меня так, не улыбайся так, как будто безумно рад моему появлению.
— Элл, господи. Где ты была? Я чуть с ума не сошел за эти дни…
Наконец-то сходит на землю обеими ногами, выпрямляется… и мне снова приходится задирать голову.
— Дэн, нам надо поговорить, — очередная классическая фразочка? Убила бы ее автора, честное слово. Зато как работает, почти безотказно. Не надо просить остановиться и не приближаться более, чем на пять метров. Ладно, на три небольших шага.
Увидел коробку в моих руках? Ну, слава богу. Улыбка уже не такая широкая, и от облегчения скоро не останется и камня на камне.
Черт, черт, черт. Дрожь усиливается вместе с паникой, еще немного и будет заметно, как меня трясет.
Ставлю коробку на землю почти рядом с задним колесом Ямахи, в паре шагах перед самим Дэном… а самой хочется… стать рядом на колени, сесть на пятки… Меня почти шатает. Почему я не додумалась попросить у Сэм таблетку от приступа ненормального желания броситься к Дэниэлу в ноги, разрыдаться во всю глотку, причитая на всю эту улицу, как же сильно я его люблю? (не отпускай меня, Дэнни, не позволяй мне делать этого)
Медленно… очень медленно выпрямляюсь, мысленно застегивая до самого подбородка молнию на нанокостюме последнего поколения. Щелчок собачки на крайнем зубчике с зажимом. Фиксация собственной осанки с "примеркой" защитной брони против собственных неадекватных и неконтролируемых желаний. Дайте в руки бластер, и я разнесу к чертовой матери эту коробку, мотоцикл и…
Как, черт возьми, как это делается?
— Это… твои вещи, — первое, что якобы приходит в голову. Голос почти дрожит, и мне это не нравится.
Дэн смотрит на коробку всего несколько секунд, затем поднимает на меня один лишь взгляд. Улыбки больше нет, губы слегка приоткрыты. Не заметить, как поднимается и опускается его мощная грудная клетка под серой тенниской меж распахнутыми полочками черной косухи так же невозможно, как не прочувствовать этого взгляда, кипящей выжигающей жидкой кофейной смолой до самых пяток. И да, с болезненным сведением бровей к переносице.
Боже, твою мать, Дэн, не смотри на меня ТАК. Там нет головы твоей невесты или любимой собаки. Я никого не убивала и не собиралась… (неужели? Ты в этом уверена?)
— Мои вещи… из студии? — не знаю почему, но твой вопрос снял с моего сознания и тела часть напряжения, ослабляя тиски наковальни.
Энергично киваю головой. Меня все равно продолжает шатать и мутить. Я все еще у края, я все еще ощущаю ледяной порыв бездны рвущейся по стене обрыва вверх к моим ногам, взбивающий мне волосы бешеным рывком. Да, я чувствую, чувствую, как она хочет меня и зовет к себе.
Озябшие скрюченные от холода пальцы сами тянутся в карманы джинсов.
Дэн медленно поворачивает голову и взгляд в сторону туда, откуда я только что пришла. Всего пара секунд, чтобы увидеть такси и обратно к моему лицу.
Или он сегодня так хорошо загорел на своей стройке (под пасмурным небом), или к его лицу прилила кровь и к глазам тоже. Золотистый янтарный оттенок растворился в перламутре горячего жженого сахара.
Господи, ну почему я всегда чувствую, как ты смотришь… в меня… Это… это что-то из раздела аномалий, так… не должно быть. Люди не умеют забираться в головы других людей и читать чужие мысли. И ты тоже не умеешь.