Какой милый материнский шантаж. Хотя попытка, так уж и быть, сочтена. Возьму на заметку. Может быть.
— Я тоже тебя очень люблю. — правильно, Кирюша. Надо говорить всегда только то, что они хотят от тебя слышать. Тогда их бдительность будет размякать все сильнее, а нехорошее предчувствие тихонечко забудется в очень глубоком сне. Надо держаться постоянно, каждую гребаную секунду, никогда об этом не забывая. Но, самое главное, нужно попасть наконец-то в Одонатум…
В семейную резиденцию Стрельниковых мы добрались уже где-то на закате, невероятно красочном и завораживающе пурпурном. Наблюдать за ним с западной террасы заднего фасада со второго этажа было воистину впечатляющим моментом. Маменька меня туда вывела вроде как по собственной инициативе (с неизбежной маячившей за нашими спинами тенью в лице одного из охранников дома — Кольки Ковалева), постоянно придерживая под локоть (вернее, впившись в него обеими руками то ли ревностным, то ли паническим жестом) и не отставая на первых порах ни на секунду, ни на полшага.
Последние деньки умирающей осени. Как символично. Не удивлюсь, если через неделю выпадет первый, пусть и быстротечный снежок. Мать постоянно любила рассказывать, что, когда они расписались с отцом (само собой, в тайне ото всех), в тот день тоже шел снег. И если в очередную их супружескую годовщину он не выпадал пусть даже с дождем, Рита Петровна очень расстраивалась и говорила, что следующий год нашей семейной идиллии будет не очень, а может и совсем плохим. Честно говоря, не помню, шел ли на их прошлую годовщину этот дурацкий снег или нет, все равно я в эти идиотские приметы не верил, тем более, если их сочиняли на ходу такие вот сентиментальные брошенки вроде моей не в меру отчаянной маменьки. Ее долгосрочному оптимизму можно только завидовать или, наоборот, искренне сочувствовать. Или не искренне. В любом случае, истинному положению Маргариты Стрельниковой оно уж точно ничем не поможет.
Как ни странно, но первый день в Одонатум-е я выдержал более-менее сносно. Типало меня не сильно, да и не особо раздражало то, что обычно при других обстоятельствах вызывало бы дичайшее желание поскорее отсюда слинять или устроить истерику века. Видимо, прежний Кир и вправду был нехило так мною задвинут и привален сверху десятитонным пластом гранитных плит, что все его прежние привычки воспринимались мною теперь иллюзорным сном из очень далекого детства. Что-то знакомое, но… увы и нет — не мое.
Ну, зато я теперь там, куда и рвался со скрытым отчаяньем все последние дни. Первая и далеко немаловажная часть моей тайной миссии выполнена почти на отлично. Осталось за малым. Довести свой план до логического конца и в этот раз избежать всех возможных ошибок или, по крайней мере, большую их часть.
Всего неделя. Мне нужно продержаться только одну неделю и рассчитать все до последней мелочи. Поэтому, прошу…
Не приходи… Не снись мне и не пытайся пробиться до меня. Просто подожди. Подожди всего несколько дней. Это все, о чем я тебя сейчас прошу. И это не так уж и долго, если так подумать.
Мне не нужны срывы. Чем меньше я буду привлекать к себе внимание, тем меньше у них будет поводов что-то заподозрить. Им нужен спокойный и очень покладистый Кирюша? — они его и получат. Тихого, со всем и всеми соглашающегося, мало мозолящего кому-либо глаза. Делающего вид, будто исправно, строго по расписанию принимает таблетки, а на своем компьютере в своей "детской" комнате играет в примитивные игрушки или переписывается банальными фразами с друзьями в соцсетях. Нет, он не лезет искать Твои фотографии, не выходит в ваш личный чат в ВК, чтобы перечитать ваши последние сообщения друг другу, которых в общем количестве можно было от силы сосчитать едва не на пальцах. (Как мало у вас, оказывается, было на все это время. Практически ничего. Всего несколько дней. И то, вы их тратили по большей части на телефонные разговоры. Какой смысл обмениваться смс-ками или чатиться в виртуальной беседке, когда проще позвонить и слушать напрямую ваши голоса?..)
Он делает все невозможное, лишь бы избежать хоть каких-то, даже случайных пересечений с твоим призраком и оставленными тобою в интернете или реале следами… Я тоже это делаю. Потому что это я в любом случае сорвусь не в самый подходящий для этого момент и тогда попробуй всем докажи, что ты не верблюд.
Парадоксальная задачка стоимостью в миллион долларов? Нет, намного дороже.
Интернет прекрасно жрет время и в нем можно отвлекаться на что угодно и сколько угодно, но всегда есть вероятность, что я не устою перед соблазном и сделаю какую-нибудь незапланированную глупость. Поэтому приходится держать себя в руках по максимальному. Даже как можно реже лезть в виртуальную почту или перебирать накопившиеся там завалы с особой тщательностью. Письма-рассылки с сайтов, где я реганился, не помню уже зачем, письма-спамы или письма-реклама оттуда же — все, не открываясь, улетало в корзину. Те, что по работе, откладывались сразу "до лучших времен". Читать я их все равно не собирался. Что в итого и выходило. Моя почта оказалась впечатляющим мусоросборником для виртуального дерьма, в котором не было ничего ни ценного, ни полезного, с какой стороны не посмотришь. Зато немного убила на себя время. Хотя и был один момент, когда я невольно подвис на одном письме, непонятно, за каким лешим, попавшим в мою общую почту. То ли рекламка с иностранного сайта, то ли что-то в этом роде, но отправитель мне был незнаком, а тема письма так и вовсе выглядела сверхабсурдной: "Велсоме то Отаго — а литтле Рарадисе оф Нев Зеаланд." Я что, когда-то лазал по новозеландским сайтам и успел там оставить свои виртуальные данные? Если такое и было, то точно где-то сто лет тому назад, но никак ни в этой жизни.
Проверять содержимое даже иностранного, пусть и рекламного письма, я, естественно не стал. И не потому, что боялся словить импортного вируса. Чем-то оно мне не понравилось. Хотя бы тем, что я завис на нем дольше, чем над другими перед тем, как окончательно снести из цифровой памяти интернет сервера. Корзину я так же очистил без какого-либо сожаления о невозвратной потери находящегося в ней мусора. То же самое сделал и со всем содержимым виртуального диска своего почтового ящика и с файловым хранилищем в ОнеДриве, куда скидывал по привычке всевозможный хлам не пойми какого содержания (и на кой, кстати, тоже).
В общем, мне было чем заняться во все эти дни, не вызывая при этом никаких подозрений у всех домочадцев Одонатум-а, заодно отвлекаясь от психологического прессинга и потихоньку готовясь ко дню Икс. Надо сказать, за компьютером делать это было куда проще. Трудности наступали по вечерам, где-то уже после ужина, когда нужно было ложиться спать под бдительным присмотром приставленной ко мне "сиделки" и только после приема необходимых лекарств. Если в первые дни я и глотал их с прилежным послушанием, намеренно открывая рот перед чуть смущенной Анастасией Павловной, чтобы она видела, что я действительно проглотил все таблетки, то только не в последние дни. Степень доверия к моему покорному поведению к тому времени уже была достигнута желаемого уровня. Не прошло и трех лет (вернее, трех дней), как меня больше не просили открывать рот, после чего я и вовсе перестал глотать прописанное мне "снотворное".
Засыпать стало, конечно, намного сложнее, но я особо над этим не парился. Мне нужен был мой прежний ясный ум и трезвое осмысление всего происходящего, как настоящего, так и грядущего. Пусть нервное напряжение из-за этого и начало возвращаться с учащенной аритмией и легкими приступами асфиксии пугающими, а порою и оглушающими стрессовыми приливами, но, во всяком случае, они заставляли чувствовать меня более живым, чем до этого. К тому же, у меня появилась новая привычка отвлекаться от этих припадков весьма действенным способом — так называемым подсчетом "овец".
Правда, "овца" была в моем воображении только одна, а находящихся на ней нужных точек — ровно пять. И на этих точках я концентрировал все свое внимание, наводя на каждую указательным пальцем и поочередно переводя им то с одной, то с другой в строгой для этого последовательности. Траектория получалась, естественно, не идеально ровной, но для моего внутреннего планировщика она была именно такой, какой и требовалась. Главная задача в этом зацикленном повторении по одному и тому же "кругу" как раз в том и заключалась. Нужно было довести все свои движения до безупречного автоматизма именно на мышечной памяти, причем только в правильной последовательности и без возможных сбоев в ближайшем будущем. Мое тело должно было привыкнуть к данному физическому упражнению, как обычно привыкает к правильному положению при спуске на сноуборде или во время бешеной езды на мотоцикле. Чуть не туда наклонишься или дернешь рукой не в ту сторону и, считай, все остальное попросту спускаешь насмарку — коту под хвост.
Ошибок быть не должно. Никаких. Надо будет, сделаю это и с закрытыми глазами. Не удивлюсь, если так оно, в сущности, и выйдет. В любом случае, адреналином по глазным нервам ударить должно весьма неслабо, что и приведет к их частичной слепоте. Для этого рука и обязана будет запомнить каждую точку. КАЖДУЮ…
А вот с шестой… С шестой будет, надеюсь, попроще. С ней так зациклено тренироваться явно не имеет смысла. Но это не значило, что о ней не нужно было помнить или не прописывать заранее в своей рефлекторной памяти…
Точно не берусь утверждать, но кажется, это случилось лет пятнадцать назад. Да. Я вроде еще учился в средних классах и где-то в то же время начал тайком лазать в отцовский кабинет, выбирая те дни, когда никого из родителей не было дома. Тем более что с прислугой я и раньше особо не парился. Бдительную слежку за мной тогда никто не устанавливал, а прошмыгнуть в нужную комнату, чтобы никто этого не заметил для знающего Одонатум как свои пять пальцев пацана вообще не стоило никаких существенных усилий.
Вы даже не представляете, что такое для подростка дорваться до личного кабинета такого человека, как Глеб Стрельников. Все равно, что тайком вскрыть запертую от простых смертных сокровищницу, а то и целый ковчег с божьим заветом. Отец в те годы держал именно там небольшую часть своей экзотической коллекции в нескольких стеклянных шкафах и это, не считая вместительных книжных стеллажей с впечатляющей библиотекой и внушительной музыкальной стереосистемой. Помню, как удивлялся его необъяснимому для меня тогда пристрастию держать собранную им (страшно подумать за сколько лет) фонотеку не на компакт-дисках, а на виниловых пластинках. Но именно сам вид пластинок и ультрасовременного под него проигрывателя вызывал во мне почему-то едва не священный трепет.