— Итак? — спросил я. — Если первое показалось вам слишком коротким, то что вы думаете об этом? — Я откинулся на спинку стула, положив руки на колени, не замечая, что выгляжу смешно, гордясь своим маленьким триумфом.
— Вы хотите еще? — переспросил я.
А когда я добрался до конца своего небольшого репертуара, то увидел, что они мне улыбаются, а человек с оливковым цветом лица потирает руки, и девушка в очках смотрит на меня большими глазами. Тяжело дыша, она наклонилась ко мне с взволнованным видом.
— Это чудесно, — сказала она, — чудесно.
А бородач смотрел на меня и смеялся, и внезапно все они посмотрели друг на друга, будто впервые собрались вместе. И тогда я возненавидел их, да, я их ненавидел. Прежде все было хорошо, когда я мог потешаться над их кривыми, и их ритмом, и их симметрией рисунка. Но теперь все было по-другому. Они были другими. Теперь это уже не было игрой ни для одного из нас. Они были мужчинами и женщинами с узкими, ужасными умишками, бегавшими по кругу возле одной и той же темы, как кроты в ловушке, маленькие кроты, замшелые и дурно пахнущие. И я был не так уж пьян, как мне казалось.
— Я ухожу, — сказал я.
Оливковый тронул меня за рукав. Я стряхнул его руку — она была мне ни к чему.
— Эти ваши стихотворения очень хороши, — тихо произнес он, — действительно очень хороши.
Я ничего не ответил. Я знал, что уж если он их хвалит, то они совсем никудышные.
— Вероятно, вам бы хотелось увидеть их опубликованными, — продолжал он. — Каждому писателю хочется увидеть свое произведение напечатанным. Я каждый месяц выпускаю газету. Она расходится среди моих друзей в квартале. Мне бы хотелось, чтобы вы дали нам что-нибудь для газеты. — Маленький замшелый крот в ловушке…
— Нет, — ответил я, — нет, мне этого не хочется.
— О! — продолжал он настаивать. — Вы прекрасно знаете, что вам хочется.
— Да, — присоединился парень с желтоватым лицом, — да, вы непременно должны это сделать.
Они улыбались мне, подбадривали кивками, а потом кивали друг другу, и мне была омерзительна интимность их улыбок. Я их не знал. И не понимал, с чего это я должен с ними чем-то делиться, особенно таким.
— Может быть, это вопрос денег? — предположила вторая девица.
— Дело в этом? — спросили они. — Дело в этом? — И они взяли меня в кольцо, как пауки, готовые наброситься на свою жертву.
Я отрицательно покачал головой, мне хотелось уйти.
— Послушайте, — обратился ко мне оливковый, вытаскивая свой бумажник, — если я дам вам сто франков, вы запишете мне три этих стихотворения карандашом на бумаге? — Он помахал у меня перед глазами пачкой банкнот. Я взглянул на верхнюю, желтую и хрустящую. — Вот что я сделаю: я дам вам сто пятьдесят франков, если вы запишете для меня эти стихи и передадите мне все права на них. Я опубликую их в моей газете под своими собственными инициалами. Конечно, тогда вы лишитесь права на эти стихотворения, но разве оно того не стоит? Подумайте — сто пятьдесят франков!
— Нет, — ответил я, — оставьте меня в покое.
Бородатый Карло встал, оттолкнув столик.
ebooksa