– Руки убрал от моей девчонки! – взрывается Синьков.
– А она уже твоя?
– Я вообще-то здесь!
– Мы же с тобой договорились, Кот. Разве нет? Она сама решит. И она здесь, потому что пришла по своему желанию. Не лезь!
– Мы договорились только о том, что я не трогаю тебя, пока Богдана не попросит. Я тебя и не трогаю.
– Так! – повышаю голос, впитывая злость и с одной, и с другой стороны. – Закончили шоу! Кот, мы поговорим с тобой чуть позже. Когда вы оба успокоитесь.
На лице Богдана появляется каменная маска, но я успеваю заметить проскользнувшее в глазах разочарование.
– Кир, – смотрю на этого доминанта недоделанного, – я не собачка. Не надо надевать на меня поводок и пытаться дергать. Ясно?
Выдыхаю и чувствую в кармане вибрацию мобильного телефона. Наверное, мама…
– Есть здесь комната, где тихо? Мне нужно поговорить по телефону.
– Да. Пошли покажу, – говорит Кирилл.
– Вернусь и поговорим, – оборачиваюсь к Богдану.
Но он смотрит не на меня. Нехорошо смотрит.
Ой как нехорошо.
В дальней части дома действительно тише. Самое то для спектакля «приличная дочь». Отыграю его, вправлю мозги двум идиотам и уеду отсюда, пока еще чего-нибудь не случилось. Не позволяю Кириллу зайти за мной следом в комнату:
– Я сама.
– Окей. Здесь подожду.
Чувствую себя заключенным под конвоем, но сейчас некогда возмущаться. Закрываю дверь, но шум музыки все еще просачивается через стены. Вижу у окна свое спасение – телевизор, накрытый вязанной крючком салфеткой, а рядом пульт в целлофановой упаковке. Включаю первый попавшийся канал и, по счастливой случайности, успеваю принять звонок, вероятнее всего, на последнем гудке.
– Алло, – бодро произношу я, подходя к окну и вглядываясь в темный двор.
– Лисенок, ну как вы там?