Ну и в-третьих, при пробуждении червоточины я уловил крохи чистого эфира, а значит, в этой яме могло быть ещё больше, и надо было проверить.
— Нет, я отправлюсь дальше в туннель, — ответил я. — Наверх не пойду. Даже если выйду наружу, то тебя вытащить не получится.
— Зато ты спасёшься сам, — сразу возразила Виринея: она не боялась смерти. — Уходи наверх немедленно. Это приказ. Исследовать проснувшуюся червоточину опасно. Лучше найти спящую.
Но я сделал ровно наоборот — направился внутрь туннеля.
— Приказывать будете любителям сказок Феофана, госпожа Воронина.
— Не сказок, а сказаний! — бросила мне в спину Виринея. — А ты сошёл с ума! Червоточина скоро откроется! У тебя нет оружия, и мы не знаем, что там!
— Ну вот и узнаю.
Я подошёл к перегородке и внимательно осмотрел, но тыкать в неё камнями и проверять не стал. Был уверен, что это сделает только хуже.
Перегородка была живой и выглядела, как мембрана, а значит, могла среагировать на любое воздействие. Лучше её не тревожить, чтобы не спровоцировать немедленное открытие червоточины — так подсказала интуиция, а она редко меня подводила.
Виринея подошла и встала рядом, держа кистень наготове, будто снова собиралась двинуть им по моей голове.
— Ты всегда такой умный, Бринер? Мы в Ордене ждали тебя не для того, чтобы ты сразу пошёл на смерть. Кому нужен мертвец?
— С каких пор некромантам не нужен мертвец? — Я улыбнулся, чтобы хоть как-то её успокоить, потому что ситуация всё же была паршивая.
— Чёрный юмор тебе не даётся, — бросила девушка. — Ты идиот. Избранный идиот. Феофан о таком не предупреждал.
Она опять меня ненавидела. Ситуация уже давно вышла из-под её контроля, а это ей не нравилось.
— Успокойся, — уже серьёзно сказал я, приглушая голос.
Мой взгляд переместился на её изящное шипастое оружие.
— И держи наготове свою игрушку. И призови собаку, пусть охраняет. Не всё же ей мертвечину жрать.
Я подошёл ближе к перегородке и приложил костяшки кулаков друг к другу, держа локти параллельно земле.
Сила сидарха откликнулась сразу.
— О Воля Мёртвых… — выдохнула позади меня Виринея. — Ты почти невидим…