– Я тоже, Ваше Высочество, – усмехнулся Ронан. – Я тоже.
Сэр Герберт Найтингейл родился в не самой знатной, но процветающей семье. Его прапрадеду был дарован титул барона и з
Сэру Герберту было около семидесяти лет – возраст уже почтенный, он пережил жену, сохранил ясный ум и отменное здоровье, пусть и использовал трость не ради украшения, а потому что сломанная несколько лет назад правая нога действительно иногда уставала.
Сейчас Найтингейлу принадлежали не только угольные шахты, но и фарфоровый завод, торговый корабль, несколько доходных домов – и это только официально. Бенджамин считал, что, как любой прагматичный человек, сэр Герберт, скорее всего, владеет чем-то, о чем не склонен распространяться, чтобы это не повредило его деловой – и светской – репутации.
Еще у него были поместье под Августой, очаровательное и цветущее, и большой дом в столице – ближе к площади Тернера, в деловом квартале.
Флоренс смотрела на портрет будущего жениха и думала о том, что ей стоило бы радоваться. Или наоборот – рыдать от горя. Горевать Флоренс было не о чем, кроме свободы. Прошедшее лето изменило ее больше, чем годы в пансионе, и сегодня утром, наблюдая в зеркале, как Розалин расчесывает ее локоны, накрученные на ночь на маленькие бумажные жгутики, Флоренс думала о том, что в отражении она видит кого-то другого.
Не ту девушку, которая была в нем в начале лета. Она казалась себе взрослее и строже, а еще не настолько потерянной.
Мир за пределами пансиона блестел и сиял, он был утомительным и ярким, свежим и огромным. А она была в нем чем-то вроде песчинки на берегу океана. Флоренс ни за что не хотела бы вернуться в серые стены – пансиона ли, обители, не важно, но и мысли о том, что было бы с ней, сбеги она ради иллюзии свободы, приводили ее к неутешительным выводам.
Мир поглотил бы ее, как волна, набежавшая на берег.
И брак сейчас казался самой правильной, самой удачной дорогой. Флоренс, конечно, переживала, но счастливые в супружестве молодые леди, с которыми она успела познакомиться, делали ее переживания не такими острыми.
Лорд Найтингейл должен был приехать после полудня. До того Флоренс просидела в гостиной с кузинами и леди Кессиди. Дженни читала вслух фрагменты из дамского журнала, Матильда делала вид, что ей интересно, и перебирала свои заметки и зарисовки, а леди Кессиди следила за тем, чтобы Флоренс выдержала маску на лице ровно столько времени, сколько нужно, чтобы смесь из белой глины и масел сделала ее кожу нежной, как шелк. Это было скучно и неловко, особенно когда маска чуть застыла и кожу неприятно стянуло, но Флоренс чувствовала бесконечную благодарность: останься она наедине с собой, пожалуй, не смогла бы справиться с ураганом мыслей в голове.
Перед завтраком она на всякий случай выпила еще пилюлю: произошедшее на балу заставило Флоренс стать бдительнее. Лекарства в серебряном флакончике осталось чуть-чуть, но дядя, с которым несколько дней назад состоялся не самый приятный разговор, обещал, что врач примет Флоренс на следующей неделе.
Дядя был разочарован, но не зол.
– Что же, – сказал он. – У тебя был шанс, Флоренс Голдфинч, но ты его упустила.
Флоренс хотела бы сказать, что шанса у нее не было и дядя об этом отлично знал, но она промолчала. И приняла волю опекуна с покорностью и смирением, как полагалось благодарной племяннице.
Он рассказал ей, что лорд Найтингейл сейчас ищет супругу: молодую, с хорошим образованием, приятной внешности, доброго нрава.
Потому что дядя Оливер уже почти договорился.
– Говорят, королевская чета готова официально объявить о том, что Ее Высочество ждет ребенка, – сказала вдруг Дженни.
Она сидела с хмурым видом уже несколько минут.
Дженни вообще была всем недовольна со дня, как ее наказали за платье, особенно если приходилось терпеть рядом Флоренс.
ebooksa