— Очень.
— Тогда продолжу развивать мысль. Найти общий язык с ребенком — задача не настолько сложная. До тебя бы с ней справились точно. А раз не справились, значит, там какая-то сложность, — Карина стала совсем серьезной. — Вер, у него же не рак какой-нибудь?
— Нет! — сама перепугалась я. — Ничего подобного. Нет.
— Ну и слава богу, — подруга облегченно выдохнула. — А то у меня вчера, когда сообразила, аж сердце в пятки ушло.
— Нет. Не грузись. Ты лучше скажи, куда тебя повезут?
— Меня-то? На родину товарища Буонапарте.
— Ого, — восхитилась я. — Там живет романтика?
— Не знаю, — Карина пожала плечами. — Я впервые расслабилась, поэтому не спрашиваю. Понятия не имею, что он задумал, и самое занятное, что мне это начало нравиться.
— Когда отбываете?
— Завтра. За тебя волноваться?
— Не стоит, — я отмахнулась. — И чтоб ты заметила, тебе звонят. Экран моргает.
Карина вздрогнула и мгновенно ответила на вызов. Поминали Жоржа, вот и получайте, дамочки. Он прямо тут, за окнами кафетерия, требует внимания законной супруги. Супруга, конечно, строптивость для приличия проявила, но я-то знала, что ей эта строптивость в тягость, потому отпустила предательницу с миром.
Кто для нее я, и кто он? Не зря ведь мы когда-то давно договор заключили о взаимном недопущении друг друга до своих мужчин. Это она Света видела не раз — так сложилось, а Жорика мне официально не представляла больше полгода. И сейчас, если я попытаюсь моргнуть глазом ее суженому, хоть намек на флирт выдать, она меня живьем закопает. То же самое относительно нее и Света с моей стороны. Кто-то, наверное, скажет, что это не настоящая дружба. Что настоящая дружба преодолевает все. Что ж, у каждого свои убеждения, отвечу я.
Преодолевает все. Такой восхитительно идеальный возвышенный образ, такой сказочный, такой сладкий… Жаль, что нереальный. А наша дружба вполне реальная. Кривая, косая, с оговорками, зато реальная. Мы честно скрываем друг от друга самое сокровенное, честно не уступаем друг другу понравившихся мужчин, честно не раскидываем взаимных комплиментов. Ни пижамных вечеринок, ни совместных походов в спа, ни парного гардеробного пасьянса. Она — это она, я — это я. В чем-то разные, в чем-то схожие друзья, мы во всем порознь. Как не бывает двух хозяек на одной кухне, так не бывает двух подруг на одной охотничьей территории.
Рассчитавшись, я отправилась обратно в школу. Там как раз положенный всем сотрудникам обед в школьной столовой к концу подходил. Обед классический: первое, второе, чай и булка. Все на высоте, очень вкусно, и я часто пользуюсь этой замечательной привилегией, но иногда меня тянет к изменам. Прямо как сегодня. Во-первых, кофе в школе в принципе не водится, а я без него никуда, во-вторых, на привилегию стекается весь рабочий коллектив, а это тихий ужас. По отдельности нормальные люди, образованные, убежденные. Все вместе — клуб вязания и феминизма. Проще говоря, толпа женщин, обсуждающих все и вся, плюс пара-тройка мужчин, которых обхаживают как королей, плюс я, из которой упорно вытягивают подробности личной жизни. Меня порой терзает смутное сомнение, что Люсинда вегетарианкой заделалась только по причине не посещать столовую.
Алевтина Васильевна по-матерински улыбнулась из-за стойки и подмигнула:
— Как там подруга?
— Хорошо.
Я скованно заулыбалась в ответ. Конечно, знаю, куда отправится диалог. У нас с Васильевной, суровым школьным вахтером, любой диалог уходит в одно русло:
— Каково ей замужем?