— Вера? — потрясенно уточнила мама, глядя на мою потерянную моську.
Хоть бы мимикой уточнила, прямолинейная моя. Ан нет! Вслух сдала. Конфликт отцов и детей в действии.
— Наедине было бы неплохо…
Теперь я в немом изумлении изучала Пересвета. Мало сейчас неприличных мыслей в голову старшего поколения пришло. Надо побольше!
— Веру домой проводим и спать уложимся, да, сын?
— Да, — на автомате кивнул Артем.
Сама не заметила, как облегченно выдохнула. У мамика отлегло от сердца громче моего.
— Шуточки у тебя, — пробубнила я, стоило таксисту выехать со двора.
— Я когда нетрезвый, у меня юмор хромать начинает.
— Толтик, — благоговейно протянул Тём над большой понадкусанной им же массой теста и крема.
Массу водрузили на пластмассовую подложку под прозрачный колпак. И все это безобразие ребенок себе на колени поставил, чтоб надежнее.
— Вела, хочешь толтик? — тут же поинтересовался папа ребенка.
— Кушайте сами. Вела потолстеет.
— Ну и холосо. И так неприлично идеальная, могла бы хоть немного спуститься к грешникам.
От меня не ускользнул отразившийся в зеркале любопытный взгляд водителя. Уловила я этот взгляд случайно, пока свой недоуменный на Света переводила. Признаться, просто не поняла, как толковать сказанное. С одной стороны: шутливый диалог вели. С другой: слишком серьезно он это произнес и язык уже на детский манер не коверкал.
Я прищурилась и настороженно вгляделась в лицо своего спутника. Если бы он хоть нахмурился, хоть бровью повел, но нет. Преданный, немного затуманенный взор выдал в аполлоноподобном паршивого шутника. А я-то, наивная, думала, одна умею людей в тупик ставить.
— Не хочу к грешникам, богине и на Олимпе неплохо.
Свет откинулся на спинку сиденья, глаза прикрыл и сладко улыбнулся.
— А грешник давно надеется, что она все-таки ненадолго слетит к нему.
Мы с таксистом переглянулись не сговариваясь. Наверное, на лице у меня сиял немой глобальный вопрос, потому что пожилой дяденька плечами так выразительно пожал. Мол, сам не понимаю, милочка, клеит тебя твой спутник, шутит или в стельку пьяный.