— Мужи-ик, — довольно протянула Каринка. — Ревнует.
— Вообще говоря, есть хотел, но твоя версия звучит красивше.
— Слушай, Вер, сдается мне, нашелся у тебя равный противник…
Я нарисовала очередную бессмысленную каракулю в блокноте, пока ждала продолжения фразы от подруги. К сожалению, на этот раз Кариночка решила поиграть в Далай-ламу.
— Сказала «а», госпожа Великий гуру, говори весь алфавит.
— Будто ты сама не догадалась, к чему веду. Когда в последний раз тебя в тупик ставили? Когда ты последний раз сходу не просекала, что у противника в голове творится и в намерениях? А этот парой фраз тебя в ступор ввел. Не знаю только, хорошо оно или плохо.
— Ни то ни другое, — быстро нашла я ответ.
— Почему?
— Он, конечно, клевый со всех сторон. Как штрудель в сиропе и под сахарной пудрой. Пару лет назад проглотила б не пережевывая, а сейчас привлекает, но только моментами. Наплывами такими своеобразными. В остальном равнодушна я к сладкому стала. Малец его меня занимает больше.
— Возраст мамочки?
— Нет, дело не в этом. — Я со стыдом вспомнила, что про Тёма умолчала подруге. — Знаешь, процессы в голове мелкого своеобразные.
— О! Дорогая, ты в своем репертуаре.
— Я признаю, Свет шикарный, и радиус поражения его обаяния обширный…
— Но?
— Но стоит мне покинуть поле его зрения, и я на свободе. Не замыкает меня.
— Все. Прожженная холостячка, — без колебаний вынесла вердикт Карина. — Придется мужику на уши встать, чтоб тебя в загон заманить.
— Мужики только в романах на уши встают. В жизни это делают женщины.
— Ну, во всяком правиле есть исключения. Маркова уже не помнишь?
Я задумчиво почесала ухо карандашом. Маркова я помнила. Очаровательный владелец двухлетней овчарки, трехкомнатной квартиры в Болгарии и кудрявой черной шевелюры. Марков был старше меня на год, холост и, по его словам, безоглядно влюблен. Безоглядно, но не взаимно, о чем я ему и сообщила.
— Сколько раз ты ему отказала? Три? Четыре?