Офсайд

Зуммер был музыкой для моих ушей.

— Хорошо. — Я ударил Далласа кулаком, когда мы катились обратно к своей скамейке запасных.

— Это только начало, — сказал он, — но теперь мы должны их снести.

* * *

Когда начался второй период, мы вышли заряженными и готовыми к бою. Выравнивание счета придало нам сил и поколебало уверенность Каллингвуда.

Как ни странно, после того, как судьи были довольны свистком в первом, они позволяли все больше и больше ускользать. Нарушения накапливались без вызова. Сначала незаметно, но по ходу игры это становилось все более явным. Удар, крюк, рубящий удар, копье, спотыкание. Ничего такого.

Миллер отклонился от сценария и разделил линии, отделив меня от Далласа. Но, возможно, он знал, что делает, потому что «Даллас» забил еще один гол мимо Мендеса в его первую смену без меня. Затем я добавил к счету, забив вскоре после этого свой собственный гол, броском, который довел счет до трех-один.

С каждым голом «Бульдоги» выглядели все более побежденными.

Не может быть более достойной команды.

Я наблюдал со скамейки, как Даллас овладел шайбой и перебросил ее в сторону, выискивая возможность отдать пас Мартину перед воротами. Надежда захлестнула меня, когда Даллас свернул и перекинул ее на Мартина. Четыре-один отлично смотрелись бы на доске.

Мартин нанес быстрый удар по запястью, который отскочил от перчатки Мендеса. Хорошая попытка, но без костей.

Спустя добрых пять секунд после того, как Даллас выполнил пас, Люк подъехал и остановил его сзади. Жесткий. Даллас врезался в борта плечом вперед и отскочил, прежде чем упасть на лед.

Я чуть не сломал палку пополам.

Этот грязный ублюдок Моррисон.

Мой взгляд остановился на судьях, и я ждал, что они объявят об этом, но они этого не сделали.

Какого хрена? Удар был настолько вопиющим, что никто из них не мог его заметить. Явно вмешательство, как минимум, и, возможно, абордаж, если Даллас будет ранен.

Грудь напряглась, я смотрел, как Даллас встает и отряхивается, а затем медленно катится к сетке. Он казался практически невредимым от дешевого удара, но дело было не в этом. В дополнение к официальным правилам и положениям игры существовал ряд неписаных правил, которые подразумевались подразумеваемым образом. Главное из них заключалось в том, что мы не принимали грязные удары по чистым игрокам. И если мы это сделали, мы ожидали, что ответим за это.

Я пришел за этими ответами.

Минуты ползли без пенальти, хотя нарушения летели направо и налево с обеих сторон. Напряжение между командами достигло рекордно высокого уровня. Мы были в опасной близости от настоящей драки.

Игра Люка была менее мусорной, чем обычно, а это означало, что «Бульдоги» вели достойную борьбу. Но это также дало мне возможность бить его каждый раз, когда у него была шайба, и я в полной мере воспользовался этим. Я проверил его трижды с начала второго периода, но ни один из них не был сокрушительным столкновением, к которому я стремился. Несмотря на то, что мы были впереди, я не был бы удовлетворен, пока не расплющил его.

На тринадцатой минуте я нанес Моррисону четвертый удар — хороший удар плечом о борт. Он отскочил к стеклу, но остался в вертикальном положении, удерживая равновесие. Потом вскинул руки вверх, ныть чиновникам про «абордаж» и показывать на меня пальцем. Ближайший к нам рефери покачал головой и отмахнулся.