Мира ответила не сразу:
– Вы очень щедры.
Снова повисло молчание, и, чтобы сгладить неловкость, она стала тихонько напевать, продолжая уборку.
– Ты бы хотела прикоснуться к ней? – спросил Мата, протягивая одну из печатей.
Мира знала, что это символ королевской власти, один отпечаток которого может отправить в поход сотни кораблей, заставить вооружиться десятки тысяч человек и послать их на верную смерть.
Ей вдруг снова вспомнились слова нищего: «Гегемон даже не помнит его имени».
Мира вновь увидела тело Мадо, завернутое в саван, как и тысячи других, сваленных в огромную яму, ставшую общей могилой.
«Неужели это и есть благородство? Неужели оно стоило твоей жизни?»
Мира покачала головой и отступила на шаг, словно Мата предлагал ей дотронуться до раскаленного угля.
– Она красивая, но, думаю, не настолько, чтобы брат отдал за нее жизнь.
Закончив работу, девушка поклонилась и вышла из шатра.
Мата Цзинду молча смотрел ей вслед, а потом осторожно положил печать на стол.
– Ты уверен, что не хочешь поехать со мной? – спросил Куни Луана Цзиа.
– Ваше величество, я рожден в Хаане, а теперь, когда гегемон сделал его еще меньше и слабее, король Косуги будет особенно нуждаться в моей помощи.
Они выпили по последней чашке арака и улыбнулись, вспоминая Тан-Адю.
– Мата Цзинду сделал Дасу моей тюрьмой, – грустно сказал Куни. – Навещай меня хотя бы иногда.
– Ты не разочаруешь вождя Кайзена, король Куни. Я в этом уверен. Волк в клетке – опасное существо. Дасу не удержит тебя надолго.
Куни не был уверен, что разделяет энтузиазм Луана Цзиа. Кости были брошены, и расклад получился для него неудачным. Во-первых, Дасу – остров маленький и бедный. Во-вторых, Джиа с детьми, а также отец и брат останутся в Кокру, и Мата ясно дал понять, что они и дальше будут заложниками, чтобы гарантировать лояльность Куни. В-третьих, Мата собрался отправить десять тысяч солдат под командованием Киндо Мараны в качестве «эскорта» для Куни и его отряда до Дасу, после чего Марана будет присматривать за ним с Руи.
– Вот тебе последний совет, король Куни: сожги все свои корабли, как только окажешься на острове.
– Но тогда у меня вообще не останется надежды когда-нибудь покинуть свою тюрьму.