Джиа вытерла слезы. Она мать его старшего сына, наследника престола. Она всегда будет оставаться его первой любовью, женщиной, согласившейся разделить с ним все невзгоды, когда он был обычным бездельником и только она верила, что ему суждено величие. Она не могла всерьез винить Куни за то, что взял себе вторую жену: ведь сама ему это предложила, чтобы закрепить его успехи, – жертва, о которой жалеть не должна.
Возможно, Сото права: глупо делать из любви фетиш, не соглашаясь с тем, что любовь подобна еде и каждое блюдо имеет свой собственный вкус. А в сердце наверняка найдется место для нескольких таких блюд.
Однако она должна попросить Куни дать имя их сыну, ведь Тото-тика уже исполнилось четыре года, а это возраст разума. Пришло время закрепить свое положение и приготовиться к дворцовым интригам, которые обязательно начнутся.
– Как насчет Тиму? – спросил Куни.
– «Добрый правитель»? – перевела Джиа с классического ано.
Она задумалась. Имя царственное и правильное, в нем содержится аллюзия на поэму Кона Фиджи:
Однако она рассчитывала на нечто более определенное, что говорило бы о лукавом отце и энергичной матери. Она собралась возразить, но в последний момент вспомнила вторую строку поэмы:
Джиа улыбнулась: Куни нашел наилучший способ выразить свои чувства – и сказала:
– Превосходный выбор! С этого момента Тото-тика будут называть «принц Тиму».
– Может, нам следует дать имя и нашей дочери? – с улыбкой предложил Куни. – Она хоть еще и маленькая, но, мне кажется, девочка весьма разумная и даже умнее брата. Как, к примеру, Тэра, Прогоняющая Скорбь? И хотя мы знаем, что ее жизнь, как и наша, может быть полной радости и горя, подъемов и падений, возможно, ей удастся прогнать скорбь и заставить всех смеяться, как всегда пытались делать ее родители.
– Конечно, – согласилась Джиа. – «Принцесса Тэра» – это здорово, так тому и быть.
И в ее сердце воцарились радость и спокойствие.
Мата вернулся на Большой остров и узнал, что его королевство на грани распада. Пума Йему сделал невозможной безопасную доставку зерна в любую точку Кокру. Куни обосновался в Дзуди, и поползли слухи, что он готов в любой момент атаковать Сарузу. Истории о победах маршала Мадзоти пугали людей Маты, которые верили, что она способна вызывать солдат с небес.
Мата не впал в отчаяние, а, наоборот, воспринял новости с радостью. С тех самых пор, как империя прекратила свое существование, жизнь стала скучной, потеряла вкус. Мокри был достойным противником, но не умел мыслить большими категориями, а Куни Гару оказался врагом, который требует к себе самого пристального внимания.
Чем безнадежнее становилась ситуация, тем спокойнее себя чувствовал Мата, не сомневаясь, что победит Куни, как побеждал всех своих врагов: при помощи силы и чести, – и для этой цели призвал пять тысяч лучших всадников и реквизировал пятнадцать тысяч лошадей.
Отправившись на север, чтобы разобраться с Римой, большую часть армии Дасу маршал Мадзоти оставила в Дзуди. Пятьдесят тысяч солдат и десятки тысяч лошадей – слишком много для города и лагеря, разбитого на равнинах Порин. Ее армия была даже больше, чем объединенные силы Танно Намена и Киндо Мараны на Волчьей Лапе. Кого Йелу, как всегда педантичный и внимательный, обеспечивал бесперебойную доставку продовольствия.
В полдень разведывательные воздушные корабли возвратились в Дзуди с известием, что Мата Цзинду с пятью тысячами воинов скачет в сторону Дзуди и скоро будет у ворот города, в то время как большая часть армии гегемона, возвращавшегося с Волчьей Лапы, все еще высаживалась в Нокиде, на северном побережье полуострова Итанти. Мата и пять тысяч солдат скакали без остановки три дня и в результате потеряли многих лошадей.
Солдаты Куни выстроились ровными рядами перед воротами Дзуди, и, наблюдая за ними с городских стен, он отметил, что их не пугает перспектива сражения с легендарным гегемоном.
Пехота выстроилась в фаланги, первые ряды которых заняли копейщики, – именно они должны были выбить всадников из седел. За ними встали лучники, приготовившись направить свои стрелы во врага еще до того, как он сможет приблизиться. А фланги прикрывала кавалерия, готовая обойти войско Маты Цзинду, отрезав ему таким образом путь к отступлению.
Армия Куни превосходила численностью войско Маты в десять раз.