Костяная ведьма

23

Одним прохладным вечером, спустя три месяца после моей хохар-де, состоялся дараши оюн. У меня дух захватывало при виде всех этих сложных декораций: разбросанные золотые листья, имитирующие лесную поляну, и вспышки серебристых камней над головой, напоминающих звезды. Я прощупала воздух на предмет следов магии, которые могли усиливать впечатление, внушать благоговение и вызывать изумление у тех, кто был меньше приспособлен к ней, но ничего не нашла. Аши очень серьезно относились к дараши оюн, и подобные трюки лишь оскорбляли выступления.

Однако прибывшие гости предпочитали себя не сдерживать, и от пронизанных магией одежды и причесок меня начинало тошнить. Спасала только аметистовая заколка-полумесяц в волосах, хотя я все равно чувствовала все заклинания.

Накануне принесли первое хуа, которое сшил Рахим, и меня потрясло его мастерство. Оно было невероятного изумрудного цвета, вокруг талии тянулся узор из серебристых листьев, сложенных веером, и сбоку спускался вниз. Его дополняло темное-серое нижнее платье и белый широкий пояс с вытисненными контурами резвящихся голубей. По словам леди Микаэлы, такие хуа носят все ученицы, лишь после своего дебюта я смогу сама выбирать и усложнять их фасон. Помимо заколки-полумесяца волосы я украсила темно-зеленым черепаховым гребнем и одной из серебряных шпилек, которую Лик в самом начале выбрал для меня, — инкрустированную нефритами, с белыми тонкими лентами на конце, касающимися щеки.

Видеть королевских особ на дараши оюн было делом привычным. Уже сотни лет, с тех пор как Вернаша из Роз выступала перед Мушаном, бывшим императором Киона, на этих танцах присутствовали знатные гости. В соответствии со своим положением ученицы-аши сидели в среднем ряду. Первый занимали гости благородного происхождения, а задействованные в танцах аши устраивались позади них. Остальные же, кто мог себе позволить прийти на представление, сидели в самом конце. Слева от себя я заметила своих сестер, Микаэлу и Полер, позади них — леди Шади, а справа — подруги Зои. Альти восседала с императрицей Аликс далеко впереди. Некоторые из старших аш занимали места рядом со знатными особами и беседовали с ними как со старыми друзьями.

Благодаря своим урокам истории я сразу же узнала Камулуса, царя Тресеи, и его царицу. Увидела величественного короля Истеры, Рендорвика, и трех его сыновей; пятерых представителей городов-государств Ядоши во главе с первым министром Стефаном; королеву Архен-Кошо, Линорию, и ее дочь, принцессу Мейв, которая тогда в «Падающем листе» сурово отзывалась о леди Микаэле. Госпожа Пармина сидела рядом с представителем Ядоши и громко посмеивалась над его рассказом.

Я нервничала. По традиции сцена была открыта для всех желающих станцевать перед началом основной программы, и на подмостки уже высыпали детишки, которые, хихикая, кружились в своих лучших нарядах. Но лишь некоторые из зрителей с интересом наблюдали за ними.

Мое сердце забилось чаще: в двух местах от императрицы Аликсы я заметила знакомые темные волосы, а в ряду перед ним — фигуру его отца, короля Телемайна, чей громкий голос можно было услышать отовсюду. Рядом с королем восседал его племянник Кален — как обычно, во всем черном.

— Что такое? — спросил Фокс, когда я сжала его руку. Для моего брата сделали исключение и позволили сидеть рядом со мной, в самом конце ряда.

— Принц Канс здесь! — радостно поделилась я.

— Ну конечно, а с чего ему тут не быть? Даже царь Тресеи прибыл — если это действительно царь. Под этими мехами не разглядишь.

Я открыла было рот, но мой остроумный ответ так и застыл на губах. Принц Канс о чем-то увлеченно беседовал с принцессой Мейв — даже в шумном зале ее смех не спутать ни с чьим другим. Она положила ладонь поверх его руки и придвинулась ближе, отчего ее голова нависала над его плечом.

Я с трудом отвела от них взгляд и попыталась сосредоточиться на сцене, где какая-то пожилая женщина исполняла танец Вздымающейся Морской Пены: она двигалась отрывисто и все время забывала шаги.

— Еще в армии я повстречал девушку, — вдруг произнес Фокс. — Ее звали Джезабель, она была родом из Тресеи. Это была самая красивая девушка из всех, что я видел: с чудесными волосами и самыми пленительными голубыми глазами. Ее брат служил со мной в одном полку. Когда мы на три месяца расположились в Батлово, их родном городе, она часто приходила к нам. Мне потребовалось две недели, чтобы набраться смелости и пригласить ее на свидание. И вот, собравшись с духом, я купил ей цветы, а в результате застал за поцелуем с Махарвеном, еще одним солдатом, которого я давно невзлюбил. Много дней я был подавлен…

— Фокс, меньше всего мне сейчас хочется слушать истории о твоих интрижках с тресеанскими девушками.

— Но тебе придется. Мне было невыносимо видеть их вместе, тем более когда Джезабель не знала о моих чувствах, а Махарвен слыл настоящим гадом. Он очень много пил и ужасно обходился с местными жителями, считая их ниже по статусу, потому что в нем текла даанорийская королевская кровь по материнской линии — так, по крайней мере, он утверждал. Тем не менее я не мог ничего поделать. У меня были причины разлучить их, но она бы все узнала, какими бы благородными мотивами я ни руководствовался.

Я покосилась на Фокса. Он тоже смотрел вперед, на опустевшую сцену.

— Стало немного легче, когда мы уехали, и мне не приходилось часто видеться с ней. Однако Махарвен то и дело получал от нее письма, и все это время меня снедала ревность. То, что мы не виделись, не означало, что я ее забыл.

— Но все равно это трудно.

— Это вполне естественно. — Он склонился ко мне и постучал по моему стеклянному сердцу. — Просто помни, о чем тебе всегда твердила Лилак, о чем твердит леди Микаэла. — И тут глаза Фокса расширились, он чуть не выругался.