— А теперь еще раз нарисуй руну Сердца.
Вытянув окровавленный палец, я в замешательстве уставилась на нее. Меньше всего я ожидала, что она заставит меня рисовать руну Сердца.
Аша рассмеялась и положила руку на плечо Фокса. Только теперь я заметила на его шее новый стеклянный сосуд для сердца. Он выглядел проще, чем у нас с леди Микаэлой, и вместо золотых украшений был опоясан тонкой белой цепочкой.
— Я думала, это очевидно.
— Но он же не может его использовать!
— Может. Только не в привычных для нас целях. Он не способен поклясться на свадьбе, и оно не покажет его болезнь. Его сердце также будет светиться серебром и полностью походить на твое. Тот, кто не владеет магией, никогда не увидит в нем фамильяра Костяной ведьмы. Даже мертвому может пригодиться сердце, пусть и данное ему взамен полученного при рождении. А теперь давай.
Фокс ничего не говорил и просто ждал.
Дрожащими пальцами я принялась чертить между нами руну Сердца. Вторя каждому движению, за моей рукой тянулся красный след. Когда я закончила, передо мной застыл символ, нарисованный собственной кровью. Меня накрыла долгожданная волна облегчения и охватил восторг, как только распирающая изнутри магия выплеснулась в руну.
По стеклянному сердцу брата прошла рябь, потом еще раз, и оно ожило. Крошечный сосуд заполнялся дымом, проникающим в каждый уголок. В этот миг Фокс открыл рот, сделал вдох и шумно выдохнул — впервые после смерти. Больше его лицо не выглядело изнуренным и болезненным, к нему вернулась краска: от шеи и подбородка разливался здоровый румянец, поднимался к щекам и лбу, оживляя все черты.
— Он станет сильнее, — сказала леди Микаэла. — Быстрее, чем при жизни. Выносливее. Его будет невозможно убить привычным способом. Этот ритуал необходимо проводить через каждые полтора лунных цикла, и для него подойдет только твоя кровь. Разумеется, по-настоящему живым ему никогда не стать, но только так мертвый способен приблизиться к жизни. Конечно, выбор остается за твоим братом.
Фокс осмотрел свою руку, размял пальцы, которые больше не скрипели, как у старика.
— Я хотел бы оставаться живым до тех пор, пока того хочет Тия, — сказал он. Его глаза сияли ярче, в уголках притаилась улыбка, словно он отыскал множество причин для смеха.
— Тогда оставайся, — ответила я. У меня задрожали руки. — Если я могу сделать тебя сильнее, если могу вернуть тебе жизнь, которую ты заслуживаешь, то оставайся. Столько, сколько захочешь, и сколько смогу дать я.
Фокс увидел, что меня от волнения бьет дрожь. А когда к моим глазам подступили слезы, раскрыл объятия. Больше не проронив ни слова, я кинулась к нему. Впервые после смерти от брата исходило тепло и родной запах дома.
Кладбище располагалось на самой окраине города — расстояние позволяло жителям проявлять уважение к умершим, не вторгаясь на их территорию. Я огляделась по сторонам в поисках следов разрушений, но анкионские каменщики постарались на славу. Из общей картины выбивались только новые надгробия: среди ветхих могил их зеркальные поверхности бросались в глаза, словно фальшивые ноты — в песне. Но мне здесь было неуютно. Кладбище делилось на две части: на территории первой находились недавние захоронения, вторая предназначалась для очень старых могил. Мы стояли на второй половине.
— Изначально стеклянные сердца создавали не для отношений или определения профессии, — рассказывала леди Микаэла, пока мы стояли между рядами мертвецов. — В давние времена способности аш использовали в боевых сражениях. Поэтому дворяне и другие представители королевского рода стали носить в бою стеклянные сердца — даже тогда они давали особые привилегии. В случае поражения Костяные ведьмы победившей стороны могли в обмен на жизнь забрать у них эти сердца. Ведь лучше стать пленником, чем умереть. По прошествии лет солдаты стали возмущаться такой несправедливостью и решили тоже надевать стеклянные кулоны. Пока аши уже не могли отличить представителей знати от простолюдинов.
— Как оно и должно быть, — заметил Фокс.
Леди Микаэла нарисовала в воздухе символ.
— Это руна Воскрешения. Уверена, она тебе знакома.
Я кивнула. Этой руной я воскресила брата, хотя позже, как ни старалась, так и не смогла повторить подобное сама. Однажды, когда на дворе стояла тихая ночь, я тайком — об этом не знал никто, кроме Фокса, — выбралась из Дома Валерианы и попыталась из мертвого жука призвать
ebooksa