Ангелотворец

– Это случайно не с пчелами связано?

– С ними.

– Пчелы – это плохо. Ходят слухи, что любому замешанному в этой истории светит какая-то секретная тюрьма для террористов. А ты… тебя ищут, Джо. Ищут всерьез. Может, ты и впрямь засранец, Джо. Знаешь, самые хорошие люди иногда слетают с катушек. Я начинаю подозревать, что мне не стоило тебе помогать, даже по старой дружбе. Даже за очень крупный камешек.

– Про рескианцев слышал?

– Про гребаных монахов-мразей-изуверов – про этих рескианцев?

– Да.

– Слышал достаточно, чтобы не лезть в это дерьмо. Потом хер отмоешься.

Джо ухмыляется.

– Так вот, я не с ними. Я против них. Они хотят меня убрать.

Йорге кивает.

– Стало быть, ты не совсем засранец. – Он поводит головой из стороны в сторону, будто уворачиваясь от ударов. – Не засранец и не злодей. Однако играешь по-крупному, даже если конца света не будет. В опасное дело ввязался.

– Короли и принцы, Йорге, – звучно произносит Джо, точь-в-точь как Мэтью.

Йорге невольно улыбается.

– Ага. Короли и принцы, помню-помню. Но… Джо, ты серьезно? На кону судьба Вселенной?

– Похоже на то.

Йорге вздыхает.

– Твою ж мать, Джо! Двадцать лет от тебя ни слуху, ни духу, а теперь ты объявился, чтобы спасти мироздание?

– Ну, я все-таки Спорк. Мы по мелочам не размениваемся.

– Да уж. Согласен. – Йорге крутит огромной головой; сквозь слои плоти доносится оглушительный хруст позвонков. – Мать твою, – повторяет он весьма задумчиво. И добавляет, как бы ставя точку: – Ма-ать!

Наверху, при свете дня, До-Дон оставил при входе в «Паблум» конверт, а с ним – строгий запрет пускать Принца в клуб. Этот приказ он сопроводил такой изощренной аристократической бранью в адрес последнего, что в глазах швейцара, протягивающего Джо конверт, читается одновременно упрек и восхищение. Внутри – несколько страниц печатного текста и записка от руки с адресами двух домов, а так же связка ключей от третьего.