— Что значит не можешь? Ты должен! Понимаешь? За жизнь бороться надо, зубами, когтями в нее вцепляться, а не спускать в отхожую яму еще до того, как даже бриться начал!..
— Так я и борюсь! — выкрикнул мальчик, не в силах удержать детских слез. — Не за свою только, понял?..
— А, еще скажи — за мамкину. Да? Ну, ты же ею клялся больше не воровать! — безжалостно продолжал давить Эш.
— Померла мамка, — хрипло ответил мальчик, волчонком глядя на Эша исподлобья. — А сейчас у меня сестра на руках, и она сама ни встать, ни попить не может, а я — мужик, а прокормить ее не умею!..
Эш подтянул мальчишку к себе за грудки и, не сводя с него недобрых глаз, проговорил:
— Сестра, значит? Ну что же, веди к сестре. Посмотреть хочу, отчего это она там у тебя помирать надумала.
Мальчик шмыгнул носом, недоверчиво покосился на Эша.
— А тебе зачем?..
— Затем, что если и сейчас ты мне соврал, то ты уже не ребенок, а паршивая мразь, и я притащу тебя сюда обратно и отдам торговцу, которого ты пытался обворовать. И денег своих назад не попрошу. Ты понял?
— Да понял я… — снова шмыгнул мальчишка, опустив голову. — Руку-то отпусти, сломаешь ведь… Рубить нечего будет, — буркнул он.
Эш отпустил паренька, забрал Полудурка, и они втроем двинулись в противоположную от рынка сторону.
Мальчик шел впереди, низко опустив голову и засунув руки в карманы. На пару шагов позади шел пешком Эш, держа за поводья коня. Паренек углублялся в город все дальше и дальше, и вскоре красивые чистые дома сменились убогими каменными лачугами с покосившимися ставнями. Некоторые явно стояли пустыми.
— Что это за место такое? — спросил Эш у своего маленького проводника, озираясь по сторонам.
— Улица обреченных, — бросил ему в ответ мальчик. — Тридцать домов, за которые город не берет подати. Кто уродом совсем приходит с той стороны, или заразу какую там подцепит — все здесь свои дни доживают. Вот тут вот, например, — паренек ткнул пальцем в дом с заколоченными окнами. — живет один здоровяк с тремя враждующими стигмами. Выглядит так, будто его волки пожевали и выплюнули. Ночами орет во всю глотку, если до беспамятства кто-нибудь из старых дружков не напоит. А все, как ты сказал, за жизнь зубами и когтями держится…
Эш удивленно посмотрел на мальчишку. Его разговор и набор сведений звучал как-то слишком по-взрослому для такого недоросля.
— Тебе лет-то сколько?.. — спросил вдруг Эш.
— Десять, — буркнул тот. — Знаю, что выгляжу на пять…
— Ну, не на пять, конечно… Но десять я бы тебе точно не дал, — признался тот.
— Никто не дает, — хмуро сказал мальчик. — Пришли мы…
Он остановился возле полуразрушенного дома с приставленной к дверному проему сломанной дверью и обгоревшими черными дырами окон. Следы сажи также виднелись и кое-где на стенах.
ebooksa